Страница 71 из 138
В комнате было темно, только синий свет луны проникал сквозь окна. Тихо тикали часы с маятником над письменным столом.
– Эфтан, а ты когда-нибудь любил по-настоящему? – спросила я.
– По-настоящему?
– Ну вот Зухра тебя которую ночь ждет дома, а ты не порадуешь ее.
– Любовь, Элина, сложная штука. Иногда можно так любить, что никто этого не поймет. Даже тот, кто любит, кто требует любви.
– А если человек умер, его можно продолжать любить? Или пройдет?
– Любовь – дар нашей великой Темной Матери. Наш дар, и наше страдание.
– Ты так говоришь, будто успел и настрадаться из-за любви, и в разных любовных треугольниках побывать, и смерть пережить.
– Я и пережил смерть. Я умирал, но вернулся.
– Как Тенебриус?
– Нет, меня лекари откачали сразу же. Но душа от тела успела отделяться.
– Расскажешь когда-нибудь? Про то что ты знаешь о любви? – не знаю, почему я прониклась к нему доверием. То ли ритуалы нас сблизили. То ли призрачный синий свет колдующей луны. Или то, что в комнате не спали только я и он.
– Расскажу. Приезжай в гости. Всегда рад. Как и тебе, как и Флорентине, как и Тенебриусу. Тот вообще старый друг. Впрочем… слушай. Стих, который написал. Гимн демоническому лику Лилит. Лилит-Алимте, королеве Вампиров. Называется «Дар Алимты»:
Отрекись от жестокого света –
Ни свечей, ни болотных огней…
Ты же видишь, как призраки Леты
Из крови возникают моей.
Дорогая… В полночный час тихо,
Вечный филин кружит в небесаx.
Лунный отблеск нечаянным лихом
Отразился в померкших глазах.
Сердце жаждет тебя… Этот голод…–
Мрак к тебе, как любовь, так и льнёт! –
Этот дар… – Кровь твоя, будто солод,
Не по венам – по горлу течёт.
Смерти нет, только сон безвременья,
Словно в утро уходит Луна…
Ты отринешь покои забвенья,
Когда вечер украсит она.
Тот огонь, что живёт в твоём духе,
Чист как слёзы и горек как плеть,
А любовь даже в смерти, и в муке,
И во Тьме продолжает гореть... [3]
– Хороший стих. Красивый! – восхитилась я.
Только Эфтан абд Тетрахромбиул меня не слышал. Он сомкнул глаза, и, возможно уже странствовал по мирам темных подлунных лесов и туманных полей.
Тогда я тихо, чтобы никого не разбудить, подошла к дивану, где уже, прямо в одежде, мирно спала Флорентина, прилегла, и тоже сомкнула глаза. И тотчас провалилась в беспамятство.
* * *
Я стояла где-то в пустоте. Внезапно яркий, пронзительный белый свет ослепил меня. Ангел шел ко мне. За его спиной колыхались, пылая, огненные крылья. Он подошел ближе, и я увидела его лицо. Это был Валентин.
– О, Валентин! Ты не забыл меня?
– Верь мне, дорогая, все будет хорошо!
– Ты теперь ангел?
– У меня важная миссия, помочь тебе!
– Но ведь это я хотела спасти тебя, Валентин, вернуть.
– Мы еще увидимся, крошка, верь мне.
– Ты обещаешь?
– Элина, время на исходе. Ничего не бойся, держись!
– Любимый, побудь со мной еще! – взмолила я, но не успела.
В одночасье окружающее меня пространство погасло, схлопнулось, как и померкла искорка моего сознания. Но когда вновь пришла в себя, где и в каких временах сейчас находилась, – мой разум никак не мог понять.
В полном одиночестве я стояла посреди черного леса. Ни одного листочка, ни одной травинки. Я обернулась на месте. Из ничего, словно из тумана, проступали деревянные шесты, на которых висели распятые черные вороны.
– Это еще что? – удивилась я.
Серое небо зашевелилось – по нему мчались роями тучи, тучи из чего-то черного.
– Мы взываем о мщении! – послышался странный голос.
Черные стаи приблизились и устремились вереницами кружить над мертвым лесом. Вороны налетели на шесты, с распятыми птицами. От каждого трупа поднималось темное туманное призрачное очертание, которое тянулось вверх и таяло, а шест рассыпался в пыль.
Птицы кружили, пролетали мимо черных ветвей, я подняла локти, машинально стараясь защитить от них свое лицо. Стаи воронов образовывали вихри, и один из них образовал человекоподобную фигуру. Знакомый по моим кошмарам демон. Крупная воронья голова, безжизненные светящиеся глаза, черный клюв, странная шляпа на голове. Черные огромные вороньи крылья за спиной.
– Тебе не скрыться от нас. Нас много! – сказал он хриплых, скрежещущим, почти каркающим голосом.
Вороны кружили вокруг. Они тоже стали слетаться в вихри и превращаться в гротескных черных клювоголовых чудовищ.
От горизонта до горизонта в темном лесу простирались полчища жутких вороноголовых демонов.
Я была беззащитной перед ними. Но все равно…
– Я не боюсь вас! Сгиньте! – крикнула я из последних сил. – Во имя Андреаса, которого вы убили, сгиньте, растайте! – Мне стало обидно за дядю, который всегда был добр ко мне, и гнев пересилил мой страх. Быть может это и спасло.
Подул шквальный ветер. Мои волосы били в лицо, я стояла, пытаясь ногами упереться в землю, чтобы не быть унесенной вихрем. Рядом не было ни деревца, ни даже кустика – совсем не за что ухватиться. Но я не хотела сдаваться, не хотела упасть, не хотела пробежать согнувшись. Я гордо стояла, стараясь представить, что мои ноги крепко стоят на этой выжженной земле как корни могучего, живого, полного силой дуба. Ветер не унимался, он выл, и еще сильнее ускорялся, поднимая все, что плохо лежало в воздух. От этой непреодолимой силы все демоны рассыпались на стаи птиц вновь, коих и сдуло потоком ветра, всех без исключения. В следующее мгновенье растворились и безжизненные деревья, растаяв, словно очертания сельской местности в ночном предрассветном тумане. Воцарилась ледяная, пугающая, всепроникающая тишина. Было до жути тихо и зябко.