Элина и Орбус

– В тот день точно также пришли на Мичуринский взвоз, близился праздник весны, любви, молодости, Белентэйн. – сказала Флора. – Сориентируемся, как было тогда, и как стало теперь.

Для этого мы взошли по лестнице на площадку-остров, подошли к перилам со стороны мичуринского спуска. Несмотря на холодное время года, было безветренно, тучи рассеялись: стало солнечно и, как мне показалось, тепло.

Флорентина, до этого хмурая, расцвела.

– Да, была весна, и на улицах все еще стояла прохлада. И вот, мы пришли с Тенебриусом сюда. До того он не бывал тут ранее, и очень интересовался спуском. Ведь здесь можно было купить многие полезные магические вещички, которые нигде больше не сыщешь. Кулоны и амулеты, кожаные ремешки к ним, кристаллы, барабаны.  Чего тут только не было.

Я показала ему весь Хувал, как и тебе сейчас, Элина. То было славное время.  Как бы я хотела отмотать все назад, и прожить заново, с того самого момента, чтобы не случилось ни этих скитаний, ни поисков, ни смуты. Если бы я только могла так сделать.

– Так вот зачем тебе Тенебриус. Стало быть, там тоже, замешаны чувства… – робкая догадка искрой прозвенела в моем сознании, раскатом грома оглушив своей неожиданностью. – Орбус, великая миссия, – все это слова. А на самом деле, миром правит любовь, – подумалось мне. Уж слишком неравнодушно Флорентина вспоминала Тенебриуса сейчас.

– Так стало быть, – продолжала я думать свою мысль, если она любила Тенебриуса, и хочет его воскресить, почему я не могу? И я смогу, и теперь для себя все решила. Я тоже на этом ритуале воскрешу. – но вслух этого, конечно же не сказала.

– Я бы тоже хотела встретиться с Валентином. Мы с ним так мало были знакомы. И так быстро он погиб. – Все же маленькая толика того, что я испытывала, вырвалась вслух.

– Ты слышишь звон? – спросила меня Флорентина.

И правда: отдаленный медный гул приближался и нарастал, раскатисто громыхая

– Так может это колокол звенит на церкви?

– О чем вы? – спросил Эфтан.

– Эфтан, нам нужно одну вещь обсудить, можешь нас оставить ненадолго?

– Не вопрос, пойду на Дану-Ра погляжу, – отозвался Тетрахромбиул и отошел на другую сторону островка, за церковь.

– Этот колокол могут слышать только женщин, Тетра его не почувствует. Да и не надо ему знать об этом, не мужское это дело, так вот.

На этой церкви – нет колокола. И никогда не будет. Есть легенда: если колокол звенит, – это знак беды. Старые легенды врут, что если зазвучит колокол Мичуринской церкви, то воды затопят весь Мичуринский взвоз и весь подол. Это не правда. А вот, то, что колокол кличет беду, – истина.

– Я сегодня говорила про заложных покойников. – Флорентина выглядела очень встревоженной. – Так вот. Они нам сейчас гораздо опаснее, чем какой-то Перконас. Хотя и говорят, что проклятие не снято, да и Эфтан любит всякие порчи и страшилки, этого не стоит бояться. А вот заложных покойников стоит. Особенно, если мы, женщины, ведьмы, любили. Ведь если ты любишь человека, он не сможет уйти. Вообще если человек умер не своей смертью, он уйти не может, и будет мыкаться у места своей смерти или могилы, пока не настанет тот день и час, когда на самом деле ему судьбой было уготовано уйти в Страну вечного лета. Но и даже если возлюбленный умирал своей смертью, иногда любовь женская так была велика, что не давала уйти, и несчастный приходил каждую ночь, а утром – как будто его и не бывало. В деревнях знают много таких историй. И если у какой женщины умер муж, а она не хотела отпускать, то темными вечерам, когда солнце уже село, и начинали загораться звезды, случайные прохожие, запоздавшие путники, возвращающиеся с промыслов односельчане, бывало, видели, как проносился с ветром огненный змей с хвостом, до ее хаты, а внутри, все знали, принимает он его облик, а про нее говорили – огненный змей с хвостом к ней ходит.

Элина, я чувствую, что Валентин вызвал к себе большую любовь в твоем сердце. И он так рано умер. Это больно. Но отпусти его. Я вижу, что ты не отпускаешь. Но мы накануне перехода, когда будем творить ритуал и грани между мирами сотрутся. Ты тянешь его душу назад, не даешь уйти в Страну вечного лета. Послушай моего совета: не держи его. Иначе и к тебе будет ходить огненный змей с хвостом, и ничего это не принесет, кроме беды.

Я зло посмотрела на Флорентину. Мои руки, казалось готовы затрястись и вцепиться в ее шею. Да уж, конечно! Ко мне будет ходить змей с хвостом. А сама как нежно отзывалась о своем Тенебриусе. Уж мы идем жертвовать всем, лишь бы воскресить твоего возлюбленного. Ради всего этого умерли дядя Андреас, дядя Иван, Валентин, Храбр! И все чтобы воскресить твою любовь?! Ты прикрываешься великими целями, свободой от Темного пастыря, а сама… Уж не к тебе ли самой ходит огненный змей с хвостом? Или может, наоборот не ходит, что ты злая такая. Уж лучше б ходил. Вот и добьешься, что будет ходить.

Так что, детка, не переживай, да воскресишь ты своего Тенебриуса! А я Валентина своего воскрешу. И никакой он не змей с хвостом, он мой славный, сладкий, нежный друг, и никто ко мне так хорошо и понимающе не относился как он. – Целый ворох мыслей пронесся у меня в голове, но я не произнесла ни слова, не сделала ни шагу, и не тронула Флорентину. Возможно она видела мой злой взгляд, но приняла его за обиду и досаду, и это было естественно, ведь тебя так упрекают.

Колокол трезвонил, как на похоронах. Я посмотрела на небо. Словно темень обрушилась на город, и стало не различить, зима сейчас, или лето. Темно-синие, мрачные тучи-облака бежали по небу, не выражая ничего кроме одного слова: Тревога. Белые колонны церкви словно раскалились до бела, засветились изнутри, как белый воск горящей свечи.