Гул проводов

Дни тянулись медленно и мучительно. Казалось, время обернулось против меня. Всё было как в тумане: общалась с ребятами, гоняла на машине с Томом, переписывалась с Леа. Все разъехались, кто куда, болельщицы уехали на Север, полагаю, чтобы отдохнуть от палящего летнего солнца и повыпендриваться перед горячими лыжниками. Соседская девчонка уехала в Европу к родственникам, а Леа в деревню к бабушке. Том быстренько тоже смылся на Мальдивы и регулярно присылал оттуда фотки. Остался Марк, с которым  мы предпочитали делать вид, будто не знакомы друг с другом. Пересекались в коридорах, встречались взглядами на секунду, но мне и её было достаточно, чтобы захотеть умереть или убежать куда-нибудь подальше. Он не укорял меня, он улыбался, но улыбался как-то стеклянно, его лицо было похоже на маску. А у меня сразу начинал болеть живот. Я не жалела, что всё так получилось, я не чувствовала вину. Мне было никак. И это пугало больше всего.

- Мерзкая, мерзкая, мерзкая, - говорила я себе, полосуя кожу, - Неужели ты вообще ничего не чувствуешь? Ты вообще живая?

- Не бери в голову, ты не обязана его любить, - говорила чердлидерша, - Тем более, что у вас бы ничего не получилось.

- Ты так говоришь, потому что втюрилась в него. Наше расставание тебе на руку. Но знаешь, что? Забирай его. Он твой - если сможешь заставить его забыть меня.

- Ты странная.

Да ладно, черлидерша? Забавно, что я так и не запомнила твоего имени. Я и лицо твоё с трудом припоминаю, оно теряется среди тысячи других лиц, таких же неясных и непримечательных. Ты не плохая и не хорошая. Ты просто никакая. Сборник чужих мыслей и лиц. Мы с тобой похожи, даже больше, чем ты хочешь признавать.

Наш город - тот ещё край мира. Летом здесь делать нечего, моря нет, лесов и озер толком нет, клубов раз-два и обчелся. Днем мы просто скучаем под палящим солнцем и орём друг на друга, а ночью устраиваем вечеринки. Когда я смотрю по телевизору сериалы про подростков, которые живут в коттеджах, ходят по концертам и элитным клубам, путешествуем, мне хочется смеяться. И я смеюсь в одиночестве, захожусь безумным и одиноким светом в темноте, где единственный источник света - старый телевизор.

Я лежала на кровати, считая минуты, секунды. Читала сообщения от многочисленных друзей. Кто-то на пляже, кто-то на вечеринке, вот парни в пляжный волейбол играют, вот девчонки в горах, вот черлидерши фотографируются с какой-то знаменитостью на концерте. Все готовы поделиться со мной своей радостью, но никто не хочет выслушать меня. В те минуты я понимала, что у меня много знакомых, а друзей не было. Забавно, даже когда я стала популярной и крутой, ничего это не принесло, только одиночество и разочарование. Быть может, Марк и впрямь был единственным человеком, любившим меня? Но где гарантия, что он любит действительно меня, а не развеселую и красивую Сандру, красящуюся в три слоя и зажигающую ночь напролет после влитых в неё  бутылки пойла?

- Нам нужно поговорить, Сандра. Я подъеду?

Я снова и снова перечитываю сообщение. Да, это действительно написал Марк. И он действительно хочет поговорить со мной. Какая-то часть меня яростно противится, но я запираю её на замок.

- Не сейчас, крошка, не сейчас, - говорю я себе, - Будь хорошей девочкой и поговори с этим несчастным парнем.

Эти отношения лучше прекратить, раз и навсегда. Я злая, бесчувственная, монстр, питающийся чужой кровью. Но и мне не чуждо сострадание. 

- Да, заедь за мной в кафе, где работает Бекки.

Бекки была нашей общей знакомой. Хорошая девочка, слишком хорошая для этой дыры. Ей бы вырваться, но нет, ей и так хорошо. А может, просто боится.

Сегодня было пасмурно, но это не спасло меня от обливания потом. Я шла по раскаленному асфальту, представляя, как плавятся мои шлепки, на обожженной коже вздуваются волдыри. Подошла к кафе, уселась за стол. Рядом Бекки домогались какие-то латиносы, шлепали по заднице, а она смеялась. Ну и что ты тут смешного увидела, глупенькая?

Подъехал Марк. Как всегда, красивый и миловидный, похожий на мальчишку, весь в веснушках, с обгоревшими растрепанными волосами. А моя тушь растеклась, словно я ревела.

Я села к нему рядышком. Мы поехали по дороге. Впереди сквозь серые тучи пробивался веер солнечных лучей. 

- Мне кажется или на меня птица насрала? - проворчала я, поднося руку к волосам.

- Да нет вроде, - сказал он, едва сдерживаясь от смеха, - Сегодня дождь обещали.

- Аллилуйя, после недели жуткой засухи. Я уже с бубном собиралась танцевать, - хмыкнула я.

 Он смеялся, а я почти плакала. Хорошо, когда тушь и так размыта.

- Будешь? - он протянул мне свёрток с едой, - Ма заказала какую-то муть, даже ума не приложу откуда, типа ей экзотики захотелось. В итоге есть не стала, отдала мне. 

- А ты её отдаёшь мне?

- Ну да, она такая же странная, как и ты.

Я развернула. Нечто непонятное, желеобразное. Я пожала плечами и съела, даже не поморщившись. Мне было всё равно, что есть, хоть лобстеров, хоть дерьмо, я бы не почувствовала ни удовольствие, ни отвращение.

- Ну ты даёшь, - присвистнул он, - И впрямь монстр.

Мы выехали за предел города. Начинало темнеть, собиралась гроза. Шел косой дождь, стуча по машине. Мои волосы слиплись, косметика окончательно размылась, сквозь маску просматривались уродливые черты истинной Сандры. А Марка дождь только украшал, мокрые кудри делали его похожим на ангела. Ну и как такого считать плохишем?

- Знаешь, зачем я тебя позвал?

- Да уж явно не за тем, чтобы кормить какой-то желеобразной хренью.

- Откройся мне, покажи настоящую себя. Вот без шуток и отнекивания, что скрывается за этим макияжем и драным платьем?

Я рассмеялась. Истерически. В этом смехе был скрытый крик о помощи. Но Марк её не слышал, он вообще ничего не слышал и не замечал.