Страница 28 из 50
Настигло ли письмо адресата? Тогда, той ночью мне казалось, что мне стало легче. Но я ошиблась. Стало только хуже. Теперь лицо Марка было обезображено, ухмыляющееся мерзкое чудовище смотрело на меня из зеркала. Я потеряла счет дням, отвечала на вопросы врачей машинально, лекарства, пока никто не видел, смывала в унитаз. И чувствовала, как я таяла, словно ледяная статуя, сгорала, как вампир на солнце. В минуты наибольшего моего отчаяния бес хохотал, как безумный. У него были глаза Тома - в них так же было невыносимо смотреть.
Забавно, что Элли становилась всё более радостной, хотя угасала, как я. Только угасала она по-другому: светло, тихо, как последний солнечный лучик, как лунный свет, как утренняя звезда. Иногда она казалась мне совсем прозрачной, и я боялась, что если дотронусь до неё, то схвачу воздух.
- Не боишься? - спросила я.
- Чего не боюсь? Вообще-то я много чего боюсь, - она больше не тараторила. Она говорила тихо, нежно улыбаясь. Как смертельно больной ребенок, уже смирившийся со своей участью, - Кусачек, часов, рассвета...
- Я имею ввиду, ты боишься уходить? Это ведь навсегда. Ты больше никогда не вернёшься и не станешь прежней.
- Я уже давно всё решила, - устало объяснила она мне, словно непонятливому ребенку, - Я не боюсь. И никогда не боялась. Честно говоря, больше я боюсь остаться.
Мне стало печально от её слов. Она уйдёт, и следы её зарастут полынью. И я более, чем уверена, Ворон будет следовать за ней неслышными шагами, покорный слуга и неукротимый воин. Без неё станет одиноко.
Я всех теряю, кого-то отталкиваю, кто-то сам уходит. Девочка, приносящая несчастья и разрушающая всё, к чему прикасается. Толстая подруга, Марк, Том, Леа, Элли. Я должна пройти одна веревочный мост, свешенный над пропастью. И у этого моста нет ограды. Если я оступлюсь, то никто не схватит меня за руку. И я буду падать в одиночестве. При мысли об этом мне хочется отчаянно хохотать, потому что слёзы давно закончились.
Тем временем приближался Ночь, Когда Все Двери Открыты. Точнее, Хеллоуин. Обитатели с нетерпением ждали эту ночь. Ночь сказаний и прогулок в иные миры, ночь, когда возвращаются навсегда ушедшие. Ночь, когда между Иными и нами (ими?) различия исчезают. В эту ночь несуществующий мальчик ждал своё возрождение, украшая цветами крыльцо. Габриэль предвкушала долгий путь в заветные дали, рисуя двери на стенах. Ворон схватившийся тонкими руками за черные прутья решетки и Поступь, томившаяся в тесной палате, глядели в лоскутное небо, прощаясь с прохладными бусинками росы и малиновыми закатами.
Может, тогда мы встретимся, мой потерянный Друг? Может, тогда слова, томящиеся подобно птицам в клетке, наконец вырвутся наружу? Словам предначертано быть сказанными, мыслям быть понятыми. А мне - кричать твоё имя в бесчувственной лоскутное небо.
- Интересно, если протянуть руку, я схвачу их?
Ворон попытался просунуть руку сквозь решетку.
- Кого?
- Облака. Какие они на ощупь?
- Мягкие. И мокрые. Это же сгустившиеся капельки воды. Глупые вопросы ты задаешь.
- Все вопросы глупые. Но если бы мы их не задавали, мы бы так и остались ничего не знающими глупцами.
- А мы итак ничего не знающие глупцы. Сколько бы книг не прочли.
Эта ночь была особенно тиха. Всё замерло в предвкушении Ночи, Когда Все Двери Открыты. Даже звезды будто подпрыгивали от нетерпения.
- Держать ворону в клетке - это верх идиотизма, ты не находишь?
- Пусть держат. Они могут запереть моё тело, но не моё сознание. Я всё равно убегу. Так что пусть поят меня ядом, сколько влезет.
- Иногда мне кажется, что ты и есть самая настоящая Иная, - сказала Габриэль, свесившись с кровати головой вниз. Она красила губы ярко-красной помадой, которую откуда-то стащила Элли, - Ты пройдёшь Инициацию.
- Чью?
- Знающей, - рассмеялась Габриэль.
Первый лучик солнца прорезал утренние сумерки. Чары исчезли, мы вновь обычные пациенты психиатрической лечебницы. Проснулась Элис и начала гундеть, что её до сих пор не выписали.
- Осенью тут у всех обострение, - тихо сказала она мне, - А перед Хеллоуином ещё хуже.
В столовой вновь подавали кашу и сыроватые котлеты. И жирный (!) чай. Я сидела в одиночестве. Элли уже поела и куда-то ускакала. А Элис с утра кашляла и пошла к дежурным медсестрам. Габриэль подсела к девушке на инвалидной коляске, с синими короткими волосами и челкой до середины лба. Ко мне подсел парень, рисующий половые органы. За руку он притащил грозного вида девушку.
- Освоилась тут, Задающая Тупые Вопросы Невообразимая Тупица С Волосами, Похожими На Солому? - он отпил глоток от кружки с жирным чаем и принялся за набросок с женскими половыми органами.
- Ты всё-таки запомнил? Вот делать тебе нечего...
- А чем тут ещё заняться? Только рисовать половые органы и спорить с санитарами, - он тыкнул локтём в девицу, - Её зовут Жюли. У неё индейские корни, но родилась она во Франции. Хранит 200 пар носков.
- Приятно познакомиться, - любезно сказала я, - Меня зовут Сандра.
Девушка так злобно зыркнула на меня, что я втянула голову в плечи.
- Привет, бабуиновая задница, - она ослепительно улыбнулась, - Приятно познакомиться, пошла ты ко всем чертям собачьим.
- Это ещё чего за дела? - я закатила глаза.
- Это она всегда так, не злись на неё. Она просто хотела сказать, что рада познакомиться.
- Прошу меня извинить, тупая ты свинья.
- Это даже забавно, - глупо хихикнула я.