Страница 14 из 50
Мама сказала, что я отвратительно выгляжу и что мне надо перестать ночами играть в телефон. Я не стала говорить ей, что видела Марка, так как знала: она не поймёт.
Клиника находилась на другой стороне города. Для этого мне пришлось попросить родителей Леа меня подбросить. Мать Леа посоветовала мне знакомого парикмахера. Я вышла, поблагодарила их и направилась в сторону здания.
Обычный, белый дом. На скамейках сидят плачущие женщины, у кого-то синяки. Рядом играют дети. Какой-то мальчик тычет палкой в мертвую птицу. Мужик орет на кого-то по телефону. Внутри было почти темно и холодно. Персонал был неприветливым и хмурым.
- Агрх! Черт возьми!
Какая-то худая девушка с растрепанными короткими волосами розового цвета пила таблетки, запивая их виски. Потом она заметила меня.
- У тебя есть антидепрессанты?
- Нет.
- А ты новенькая?
- Да.
- А че случилось?
- Умер парень.
- Жалко. А у меня расстройство пищевого поведения.
- О.
- У меня была анорексия. А потом булимия. И теперь опять анорексия.
- О.
- А когда я была толстой, никто не верил, что у меня анорексия. А некоторые говорили, что мне это полезно. Да пошли они к черту, тупые ублюдки, сыновья и дочери собак.
- Собаки лучше них.
- Не знаю, меня одна за жопу укусила.
- Сочувствую.
Потом розововолосая куда-то убежала, меня вызвали. В кабинете сидел очкарик в строгом костюме и напомаженными черными волосами. Хотя, если приглядеться, то они просто сальные.
- Итак, Сандра Алькона, верно?
- Да.
- И что же вас беспокоит, мисс Алькона? Можете не стесняться, всё, что Вы скажете, останется лишь в этом кабинете, если Вы захотите.
И тут меня как прорвало. Я смеялась, рыдала, кричала в исступлении, а он торопливо делал пометки у себя в блокноте и задавал наводящие вопросы. Потом он сказал, что у меня клиническая депрессия и прописал медикаменты. И назначил сеанс психотерапии. Теперь я буду станционарно лечиться. Впрочем, я уже это проходила и отнеслась к этому скептически.
За мной заехал Том. Как всегда, в красном халате, с хвостиком и окутанный дымом. Машину вел тот же верзила. Делать было нечего, пришлось согласиться. Я старалась не смотреть на него. Мне было неприятно видеть Тома, он напоминал мне о Марке. Воспоминание о той ссоре ещё сведи в моей памяти. И эти глаза, полные боли и отчаяния. Я пыталась пробудить в себе чувство любви, но его не было, просто не было. Я натыкалась лишь на гулкую пустоту. Я проваливалась в неё, тонула в ней. Всё-таки Том ошибся, я не любила Марко, я вообще никого не любила. Я бы предпочла, чтобы Марко меня ненавидел, презирал. Тогда я бы поняла. Я не заслуживаю любви такого человека.
- Ну что, любишь меня такую?!
- Люблю.
Нет, я не должна это вспоминать.
- Ты знаешь про меня всё, я про тебя ничего.
Заткнись, Марко!
- Кто ты, вампир?
Нет! Нет! Нет!
- Я вижу твои зеленые глаза, но что кроется за ними? Может, они пустые?
Вон из моих мыслей! Вон из моей головы!
- Сколько сердец ты разбила и сколько разобьёшь?
Нет! Это уже было, это уже прошло! Тебя нет, ты просто не можешь говорить со мной!
- Ты кровопийца, Сандра. Ты медленный яд. Ты начала убивать меня, как только мы познакомились, как только я вступился за тебя.
Я сжала руки в кулаки. Ногти впились в кожу. Показалась кровь.
- Убийца! - послышался крик с улицы, - Ты убила его! Убийца!
- Нет... - сдавленно прохрипела я.
- Убийца! Нет тебе прощения! Убийца!
- Нет! - уже громче сказала я.
- А я говорю, убийца! Ты оставила ребенка одного, а сама ускакала трахаться с каким-то ублюдком! Это из-за тебя он умер! Своего сына погубила!
Бабушка кричала на молодую девушку, которая с затравленным видом слушала её. Я покрылась холодным потом. Живот скрутило. Голова закружилась. И снова гул.
- Том, останови машину! - не своим голосом закричала я.
Парень, удивившись, приказал водителю остановиться. Я выскочила и побежала куда глаза глядят. Мной двигал дикий ужас. Так сильно гудело, что, казалось, из ушей потечет кровь. Голова раскалывалась.
- Ты мой медленный яд, ты убиваешь меня понемногу. А мне даже нравится. Я никогда не стану тебя ненавидеть, я буду любить тебя, даже когда ты меня терзаешь. Это твоё наказание.
- Да заткнись ты уже, Марко, заткнись!
Но он не замолкал. Я стала биться головой об стену какого-то дома. Благо, место было огорожено другими домами и какими-то ящиками и тут мало было народу. Днем здесь никого нет, при свете солнца это непримечательное полузаброшенное здание, но ночью оно оживает. Безумцы и отбросы стекаются сюда отовсюду, тени пляшут на стенах и призраки прошлого стоят на страже храма прошлого, пуская лишь избранных сюда. Отвергаемый всеми здесь герой и всеобщий любимец, а ложь становится правдой. Может, они и меня примут к себе? Но до ночи далеко.
Лоб весь в крови, на стене остались пятна крови. Рядом кто-то своей кровью вывел надпись:
Любви предела нет.
Мы к одиночеству привыкнем,
Здесь утешение найдём.
Я тихонько матюгаюсь. Рану щипает, в неё попала грязь. Голос стал тише, но не замолк. Он повторяет лишь одно слово. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю. Люблю.