Страница 11 из 50
Мы подъехали к небольшому зданию больницы. Помчались по коридорам. Туда-сюда сновали больные, ослабленные лекарствами, раздраженный медперсонал. Мы побежали в отделение реанимации.
- Ну что? - спросила я врачей.
- Состояние нестабильное, так что мы вас к нему пока не пустим. Вы пока подождите. Мы сделаем всё, что в наших силах.
Я послушно опустилась на скамейку. Где-то орала и плакала женщина и успокаивали её врачи, скандалила молодая пара, бесились дети. На стенах висели всякие информационные плакаты о строении тела и первой медицинской помощи.
- Это было самоубийство, - наконец сказала я, - Очевидно, что это из-за меня. Его кровь на моих руках.
- Успокойся, это вполне могла быть и случайно Может, он наклюкался перед тем, как написать тебе?
- Нет, если бы он был пьяный, я бы это поняла.
- Ну... Он же всё-таки неопытный водитель. Вполне мог потерять управление.
- Особенно учитывая то, что я на него перед этим накричала...
- Слушай, перестань. Это уже случилось. Твоё самобичевание не отменит аварии и не исцелит его волшебным образом.
Но самобичевание - это минимум, который я заслуживаю. Мне ведь даже не больно. По-прежнему я ничего не чувствую. Я совершенно, абсолютно бесчувственная. Я вспоминаю моменты, проведенные вместе. Лучшие моменты. Как я, в очередной раз избитая отцом, пыталась сбежать из дома. Первый, кто пришел на ум, был Марк. К нему я и пошла. Он не стал задавать лишних вопросов, приютил меня, напоил какао, предоставил ванну. Мать его валялась пьяная, так что как минимум одна спокойная ночь была в распоряжении. Он предоставил мне свою кровать, а сам лег на пол. Я отговаривала его, говорила, что сама могу на полу лежать, а он отвечал, что для его спины на полу лежать всё равно полезно будет.
Впрочем, поспать нам так тогда и не удалось. Мы сидели в комнате с выключенным светом, глядели в окно и разговаривали. О том, о сем. О своих любимых фильмах, музыке. Мы любили одно и то же, ибо смотреть у нас особо было нечего. Как и слушать. А он рассказывал о своем детстве. Он, как и я, был нежеланным ребенком. Отец бросил мать именно из-за её беременности и мать за это ненавидела Марка. А сейчас всё, что осталось от жизнерадостной и темпераментной женщины - алкоголичка, в перерывах между запоями либо жрущая, либо пропадающая неизвестно где. Жили они на пособие.
Я представляла его лицо. Его улыбку. Его глаза. Его тихий, как будто стыдливый смех. его ямочки на щеках, неравномерно распределенные веснушки. И ничего не чувствовала. Как будто все чувства во мне заблокировали. Я превратилась в биоробота, куклу, виртуальную частицу, лишь жалкое подобие человека.
- Ударь меня, - сказала я Тому.
- Чего? - он удивленно на меня посмотрел, - За что мне тебя бить?
- Я хочу почувствовать боль. Я хочу узнать, что я живая.
Он взял меня за запястье и замер.
- Пульс есть, - серьёзно сказал он.
Я промолчала и закусила губу. Мне не было больно. Я испугалась.
- Я мертва, - прошептала я ему, - Я мертва, Том, я мертва. Я мертва.
- Не мертва, - сказал он, заглянув мне в глаза, - Ты живая. Просто у тебя шок. Это нормально.
- Нет, я мертва. Я не чувствую боль. Я не чувствую вину. Я мертва.
- Если бы ты была мертва, то мы бы сейчас не говорили. У тебя шок от того, что дорогой тебе человек в смертельной опасности.
- Дорогой?..
- Да. Можешь отнекиваться, сколько хочешь, но ты любила его. Потому и оттолкнула. Потому что не хотела, чтобы он страдал. Только любящий человек способен на такое.
- Я не любила его.
- Любила.
- Нет!!!
- То, что ты испытывала к Марку, было любовью, но ты этого не поняла. Потому что тебя не научили любви. Ты нежеланный ребенок, у тебя нет друзей. Я слишком скуп на проявление чувств, а Леа слишком занята своими болячками.
- Когда он меня спросил, люблю ли я его, я пыталась найти в себе это чувство. Но обнаружила лишь пустоту. Ты делаешь из меня этакую несчастную девицу, когда очевидно, что я пустышка. Это неправильно.
К нам подошел врач.
- Ну? - накинулись мы на него.
- К сожалению, нам не удалось спасти его.
- Что?! - Том надвинулся на врача, - Что значит "не удалось спасти"?!
- Сожалею. Травмы были слишком серьезными.
- Вы должны были спасти его! Он не мог умереть! - казалось, я видела на лице Тома живые эмоции впервые, - Не мог, понимаете?!
Гул. Как у сломанного телевизора. Настойчиво раздирал мои уши мерзкий, противный гул.
- Мы ещё не закончили наш разговор... Мне так многое ему нужно сказать, - прошептал Том.
Голоса Тома и врача словно доносились до меня сквозь бурю. Хотя, скорее сквозь гул. Казалось, будто они разговаривали на каком-то незнакомом языке. Я перестала понимать происходящее вокруг. Что я здесь делаю? Стены кружили вокруг меня, потолок грозился раздавить меня. А белый цвет ослеплял меня.
Очнулась я уже на улице. Я лежала на скамейке, укрытая его халатом. Он сидел рядом и гладил мои волосы.
- Меня не было, нет, и не будет. Я - невидимое пятно, - сказала я не своим голосом. Именно не своим. Казалось, будто другой человек говорит.
- Ты была, ты есть, и ты будешь. Я не позволю тебе сойти с ума.
- Да что ты можешь сделать? Я ведь уже мертва.
- Ты не мертва.
- Перестань твердить одно и то же. Я не хочу тебя видеть.
- Хорошо. Тебе нужно побыть одной, я понимаю.
Он встал и ушел. У меня снова загудело в ушах. На этот раз громко. Как будто сирена звучала, оповещающая о катастрофе. Я заткнула уши, но это не помогло.
- Ну че там? - услышала я издали доносящийся грубый голос.