Страница 5 из 10
В противовес этому русское богоискательство, в лице его выдающегося представителя, графа Л. Н. Толстого, некогда офицера, выдало нечто совсем иное. Вот несколько цитат из начальных глав его уже упомянутого публицистического сочинения «Одумайтесь!»:
«Опять война. Опять никому не нужные, ничем не вызванные страдания, опять ложь, опять всеобщее одурение, озверение людей.
Не могут просвещенные люди не знать того, что поводы к войнам всегда такие, из-за которых не стоит тратить не только одной жизни человеческой, но и одной сотой тех средств, которые расходуются на войну… Все знают, не могут не знать главного, что войны, вызывая в людях самые низкие, животные страсти, развращают, озверяют людей.
Правительство возбуждает и поощряет толпы праздных гуляк, которые, расхаживая с портретом царя по улицам, поют, кричат «ура» и под видом патриотизма делают всякого рода бесчинства. И по всей России, от дворца до последнего села, пастыри церкви, называющей себя христианской, призывают того Бога, который велел любить врагов, Бога-Любовь на помощь делу дьявола, на помощь человекоубийству.
И одуренные молитвами, проповедями, воззваниями, процессиями, картинами, газетами, пушечное мясо, сотни тысяч людей однообразно одетые, с разнообразными орудиями убийства, оставляя родителей, жен, детей, с тоской на сердце, но напущенным молодечеством, едут туда, где они, рискуя смертью, будут совершать самое ужасное дело: убийство людей, которых они не знают и которые им ничего дурного не сделали… Остающиеся же дома радуются известиям об убийстве людей и, когда узнают, что убито японцев много, благодарят за это кого-то, кого они называют Богом.
И всё это не только признается проявлением высоких чувств, но люди, воздерживающиеся от таких проявлений, если они пытаются образумит людей, считаются изменниками, предателями и находятся в опасности быть обруганными и избитыми озверевшей толпой людей, не имеющих в защиту своего безумия и жестокости никакого иного орудия, кроме грубого насилия».
Статья была опубликована в британской газете “Times” 27 июня 1904 года (по российскому календарю – 14 июня), когда эшелоны 52-го драгунского Нежинского полка были уже в пути. Разумеется, офицеры нигде – ни в пути, ни уже по прибытии в Маньчжурию – не имели возможности познакомиться с этим сочинением. В России оно было сразу же запрещено, но некоторые газеты – «Русский Листок» (20 июня), «Новое Время» (21 июня), «Гражданин» (24 июня), «Московские Ведомости» (27 июня) – поместили критические отклики. Однако понять, из-за чего все-таки разгорелся сыр-бор, было трудно, оставалось только предполагать, что дело в пацифизме, в известном толстовском «непротивлении злу насилием». А вот в Стране восходящего солнца центральные газеты и журналы оперативно познакомили читателей с кратким содержанием памфлета. Видимо, рассчитывали подчеркнуть слабость духа и небоеспособность противника. Но ведь русский писатель критиковал и призывал одуматься обе стороны. И это нашло отклик в охваченной милитаризмом Японии. Оказывается, в ней уже нарастало антивоенное движение («хеймин ундо», что переводится как «движение простых людей»): первые митинги против надвигающейся войны прошли еще осенью 1903 года. А 7 августа (25 июля по ст. ст.) 1904 года социалистическая газета «Хеймин симбун» опубликовала полный перевод «Одумайтесь!» под заголовком «Трактат Толстого о Русско-японской войне». Потом выпустили несколько дополнительных тиражей этого номера, а также и отдельную брошюру, которая разошлась в нескольких десятках тысяч экземпляров. Неслыханно для страны самураев!
И тем не менее – война началась, и решение накопившихся противоречий легло на плечи военных. Теперь всё зависело от их воли, упорства, выдержки, способности переносить тяготы и умелого владения оружием. Офицеры-Нежинцы, думается, тогда могли бы поспорить с графом Л. Н. Толстым. Они, профессиональные воины, скорей всего, не были знакомы с «Бусидо», однако, несомненно, имели четкие представления о чести, благородстве и необходимости жертвенно служить Отечеству.
4. Офицеры
Мало кто из кавалеристов в начале ХХ века имел реальный боевой опыт. Не обладали таковым и большинство офицеров 52-го драгунского Нежинского полка. Всего несколько человек, как говорится, понюхали пороху. Так, подполковник персидский принц Али Кули Мирза (р. 2 мая 1854 г., Шуша, Нагорный Карабах) вскоре после окончания Тифлисского кадетского корпуса (в 1875 г.)
принял участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. в составе 164-го пехотного Закатальского полка, был ранен в кисть левой руки. За отличие в боях награжден орденом Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость». После войны перешел в кавалерию, в 17-й драгунский Северский Его Величества Короля Датского полк, затем, по окончании курса Офицерской кавалерийской школы, был направлен в Орел для прохождения службы в 51-м драгунском Черниговском полку (ВП от 12 ноября 1896 г.). И уже оттуда его перевели в Елец, в 52-й драгунский (ВП от 26 июля 1903 г.). К этому времени у него появился еще ряд наград: ордена Св. Станислава 3-й и 2-й степеней, орден Св. Анны 3-й степени, орден Св. Равноапостольного князя Владимира 4 ст. с бантом и персидский орден «Шири Хуршид» («Льва и Солнца»). Персидский принц Али Кули Мирза был незаурядной личностью: он любил книги, изучал языки, увлекался верховой ездой, охотой и особенно фотографией.
Подполковник Али Кули Мирза
Двум другим подполковникам, Николаю Николаевичу Мирбаху и Владиславу Валериановичу Нарбутту, помощнику командира полка по хозяйственной части, повоевать не довелось. Своего положения они достигли обычным усердием и исполнительностью. В Елец они попали в разное время и разными путями: В. В. Нарбутт вместе со своим эскадроном 18-го драгунского Клястицкого полка в 1896 году при формировании нового драгунского полка, а Н. Н. Мирбах – по переводу из 24-го драгунского Лубенского полка в мае-июне 1903 года.
Подполковник В. В. Нарбутт
Перед самой отправкой на фронт, 8 июня 1904 года, к 52-му драгунскому Нежинскому полку был прикомандирован полковник Генерального штаба Сергей Петрович Ванновский, сын генерала от инфантерии Петра Семёновича Ванновского (1822–1904), военного министра (1881–1898) и министра народного просвещения (1901–1902) Российской Империи. Этот тридцатипятилетний штаб-офицер успел проявить себя в боях на границе с Афганистаном. Еще будучи капитаном, в 1893 году, он в составе Памирского отряда участвовал в рекогносцировке ханства Рошан. Группа Сергея Ванновского (20 человек) прошла по долине реки Бартанг с целью политической демонстрации прав России на Рошан. У таджикского кишлака Иму смельчакам в течение нескольких дней пришлось сдерживать на неукрепленной позиции осаду превосходящих сил афганцев. Позже, в 1900 году, уже в звании подполковника, С. П. Ванновский участвовал в Китайском походе, а затем, вернувшись в Санкт-Петербург, стал правителем дел по учебной части Офицерской кавалерийской школы.
В полку был еще один офицер с серьезным боевым опытом – ротмистр Алексей Яковлевич Загорский. В двадцатилетнем возрасте, будучи унтер-офицером, он принял участие в Русско-турецкой войне. За мужество и храбрость в боях под Филиппополем 3–5 января 1878 года был награжден Знаком отличия Военного ордена 4-й степени. Затем окончил Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище, Высочайшим приказом от 14 января 1881 года произведен в корнеты. Долго служил в 9-м гусарском (27-м драгунском) Киевском полку. В сентябре 1896 года его эскадрон был выделен на формирование 52-го драгунского Нежинского полка, после чего он был произведен в ротмистры (ВП от 15 марта 1897 г.) и вскоре утвержден командиром 5-го эскадрона. Из наград за всё прошедшее время появилась только светло-бронзовая медаль в память Русско-турецкой войны и орден Св. Станислава 3-й степени за выслугу лет.