Страница 3 из 7
Брунов в лёгком недоумении взглянул на жену и на ходу сказал Савелию:
– Прикажи, чтобы всё быстро убрали.
Брунов вышел навстречу с иголочки одетому и спортивно подтянутому Пули.
– Олег! Добрый день! Накануне ты мне сказал, что не можешь приехать. Что-то срочное?
– Ну… не то чтобы… срочное… – со свойственной ему недосказанностью ответил Пуля.
Уловив спокойный, без ноток раздражения и спешки тон Пули, Брунов быстро перетянул «лямочку» на себя.
– Ну, ты в курсе, у меня сейчас гости. Давай зайдём на пару минут… а потом поработаем. Твой любимый виски «Макаллан» наизготове, – с улыбкой гостеприимства Брунов зазывал Пулю присоединиться к их застолью.
Пуля не любил компании, но Брунов всё-таки уговорил Олега, и они направились в гостиную. Брунов знал Пулю более 15 лет, он был единственным его другом. И больше у Брунова близких друзей не было, у него были близкие родные и близкие приятели, с кем он разделял своё общество, а в остальном он жил в полном согласии со своими убеждениями и со своей головой, и до конца доверял только себе.
Жизненная позиция Пули была ещё круче: самыми близкими родными и друзьями был только Брунов и его семья, больше у Пули – ни родных, ни приятелей, только деловые, протокольные и договорные контакты.
А в гостиной… захмелевшее веселье стремительно набирало градус, формы обретали расплывчивость, и настроение гостей, как застоявшаяся магма ожившего вулкана, рвалось наружу.
В этой охваченности неконтролируемого настроения никто сразу и не заметил, как вошёл Брунов, приглашая выразительным жестом гостя.
Пуля вошёл уверенно, с офицерской выправкой и холодным взглядом. Из присутствующих он в той или иной степени знал всех. Посему знакомиться ни с кем не пришлось. Он зашёл. Поздоровался и сел за стол. Мила принесла приборы, хотя все знали, что и тарелка, и приборы так и останутся нетронутыми. Пуля питался только дома: свежевыжатые соки, мясомолочные продукты с фермы, травяные чаи, вода из скважины. И за всем этим пристально следит и заботится Варвара, его помощница по дому. На встречах и в гостях позволял себе только виски, и то в небольших количествах. В свои 45 сохранял спортивную фигуру и на здоровье не жаловался. С женщинами не переусердствовал. Пить он не любил, курить он не любил, и девочек водить тоже не очень любил, только по зову тестостерона! А любил Пуля цифры, микросхемы, крипто коды… сделки, риск! В этом он чувствовал себя золотым драконом в стихии бизнеса, в стихии победных решений, в стихии денег и богатства.
Из низкого стакана с толстым дном маленькими глотками Пуля пил виски, наслаждаясь напитком. А вокруг фонтанировало остроумие и перетекало от одного к другому, как на уроке, оставалось только руку поднять. Но вместо рук поднимали бокалы, и, подбодрённые напитками в 20, 30 и 40 градусов, все были расположены повторить и продолжить.
Пуля оставался незаметным для уже взбодрившейся компании, они были все вместе и каждый в отдельности увлечены собой, а Пуля, как скрытая камера, считывал с лиц суть и записывал на свой жесткий диск, всегда работающий в его голове.
Влад танцевал с Пелагеей, как всегда, шаловливо-вульгарно, и на них никто уже внимания не обращал. Кроме Пули – ему танец показался откровенным намеком на «сбычу мечт», подчеркивая сексуальность в движениях. И когда танец был завершен брудершафтом, Пулю возмутило поведение Влада – он вёл себя так, будто Анны и не было в этом зале. Анна – дама его сердца! Как-то совсем не по-мужски.
Откровенная демонстрация флешмоба[1] и их токсичный танец вызвали у совсем не впечатлительного Пули брезгливость. «Хищница, – определил Пуля, глядя на Пелагею. – Ей всё равно, кто у неё на крючке. Главное, чтобы улов был её и для неё. А для сохранения своего постамента она переступит и не споткнётся. Истинное наслаждение ей приносит умение манипулировать людьми. Но муж ведь у неё, владелец одной из крупных сетей фармацевтики, должно быть, не дурак. А с виду такой профанчик-подкаблучник, что-то здесь не сходится…» – заключил Пуля.
Влад продолжал прыгать между Анной и Пелагеей. Пелагея потянет за крючочек – бежит к ней, потом вспомнит, что здесь Анна, и все их принимают почти как мужа и жену, бежит к Анне: «Дорогая! Тебе хорошо? Я так тебя люблю…» – чмокнет – и опять по кругу.
Влад пользовался терпимостью Анны, и это перевоплощалось в безупречную уверенность в самом себе. Но у Пули на этот счёт были совсем другие мысли, он был убеждён, что такое поведение не красит мужчину.
«Вот перпетуум-кобеле, – подумал Пуля и перевёл взгляд на Анну. – А она его любит. Не того ты полюбила, девочка… И ведёт он себя так, не потому что ты какая-то не такая – потому что ОН такой…» – с грустью подумал Пуля, глядя на Анну.
Потом он встал и подошёл к Катерине.
– Приношу свои извинения, к сожалению, нам надо поработать.
– Да, я понимаю, Олег Владимирович, спасибо, что порадовали нас своим присутствием.
– Всё, как всегда, замечательно, – сказал Пуля, а про себя подумал: «Ген королевской расы. Благородна! Воспитана! Это её постамент, и она никогда в своих поступках не опустится ниже. Повезло Брунову».
Потом откланялся, взглядом показал Анатолию: «Нам пора!» – и вышел. Брунов встал и последовал за Пулей.
Со стороны казалось, что Пуля вообще никого не видит и не слышит. Но… нет! Он просканировал всех присутствующих, охарактеризовал и разложил по «своим» файлам в «своём» компьютере.
Кабинет Бруновых находился на втором этаже. Пуля поднимался по лестнице, и от его пружинистых и нервных движений Брунов улавливал психоволны, вызывающие вибрации волнения. Чувствуя настрой Пули, Брунов замедлил шаг, давая возможность мыслям занять свои места и не вибрировать. Но волны взволнованности штормили, и Брунов усилием воли старался перекроить свои эмоции и взять контроль над собой.
Они зашли в кабинет.
– Олег, что случилось? Ты весь наэлектризован. У тебя на пуловере даже шерсть дыбом встала, – стараясь разрядить напряжённость, спросил Брунов.
– Сейчас расскажу, и у тебя не только шерсть, а всё одыбирится, – и, выдержав паузу в тон настроению, продолжил: – Анатолий, я был на Лубянке.
«На Лубянке…» – слова, произнесённые Пулей, секирой летели на Брунова, рассекая воздух.
Лицо Брунова сползло на колени и обнажило его до наготы. Облик, принявший за годы четкое очертание уверенности и самообладания, растёкся и потерял привлекательность фактуры.
Имея опыт работы в ФСБ, они оба понимали, что идут по тросу Бруклинского моста и тянут за собой бомбу. Бизнес, который открыл для них финансовые возможности, был основан на поставках секретной микроэлектроники, разработанной для разведки.
Готовность Брунова в сочетании с возможностями Пули принесла двум везунчикам ощутимые финансовые возможности. Ситуация девяностых бросила их в воду, и они выплыли с рыбой в зубах. Но рыбы в зубах оказалось мало. Надо бы поймать рыбищу – да неводом, да не простую, а золотую…
Когда они с Пулей начинали, Олег контролировал «Научно-исследовательское подразделение ФСБ № 1», относящееся к научно-техническому управлению[2] ФСБ. Эта организация специализировалась на исследованиях в области информационных технологий, разработке программного обеспечения и оборудования. В этом подразделении прорабатывались цифровые системы обработки сигналов, исследования беспроводного сетевого оборудования, исследования в области шифрования текстов, крипто- и микро технологии. Пуля привязал компроматом пару специалистов из НТУ, и они время от времени предоставляли ему нужную незакрытую информацию. А компромат на блюдечке с голубой каёмочкой ему предоставил Брунов, когда работал в архиве.
– Лучше бы ты в архиве сидел! А я в НТУ. Жили бы в своих двушках или трёшках, имел бы дачу, машину, ездили бы на Чёрное море и время от времени изменяли бы своим женам, как любые слегка оперившиеся мужичонки. Просто так, для тонуса. А сейчас? Усадьбы, пруды, газоны ухоженные, лесочки с ягодами да грибочками. РАССЛАБИЛИСЬ. Почувствовали себя властелинами подлежащего и надлежащего. – Сказать, что Пуля был взволнован, это ничего не сказать! Он был вне себя.
1
«Флеш» – мгновение, «моб» – толпа.
2
Научно-техническое управление – НТУ.