Страница 8 из 11
Во время обсуждения предложение командующего 1-м Белорусским фронтом генерала армии Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого крыла, а лишь затем силами левого крыла под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Рокоссовскому обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия с армиями 1-го Украинского фронта. Однако при обсуждении операции на Бобруйском направлении у Сталина вызвало возражение намерение Рокоссовского осуществить здесь прорыв обороны противника двумя ударными группировками, действующими по сходящимся направлениям: с северо-востока – на Бобруйск, Осиповичи, и с юга – на Осиповичи. Верховный Главнокомандующий считал целесообразным объединить силы фронта в один мощный кулак и протаранить этим кулаком оборону противника. Рокоссовский, наоборот, считал, что прорыв вражеской обороны на двух участках позволит достигнуть существенных преимуществ. Во-первых, при нанесении ударов на двух участках в сражение сразу вводятся большие силы, противник лишается возможности маневрировать резервами, которых у него и так немного. Во-вторых, в случае достижения успеха хотя бы на одном участке, враг попадет в тяжелое положение, а войскам фронта будет обеспечен успех. Сталин не сразу одобрил решение Рокоссовского, но все-таки вынужден был с ним согласиться.
Командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал армии И.Х. Баграмян. СССР
Вот что пишут об этом участники того памятного совещания. «Последним выступил К.К. Рокоссовский, – отмечал И.Х. Баграмян. – Хорошо помню, что вопреки предложению Генерального штаба – нанести войсками фронта мощный удар только на одном участке прорыва – Константин Константинович весьма обоснованно решил создать две ударные группировки, которым надлежало прорвать оборону противника на двух участках, чтобы последующим наступлением в глубь обороны окружить и разгромить главную группировку противника. Это предложение командующего решительно поддержали Г.К. Жуков и А.М. Василевский, и оно было одобрено Верховным Главнокомандующим И.В. Сталиным»[30].
Главный маршал авиации А.Е. Голованов по этому поводу высказал свою точку зрения: «Если бы это предлагал не Рокоссовский, предложение при наличии таких оппонентов, образно говоря, было бы пропущено мимо ушей, в лучшем случае – как необдуманное, в худшем – как безграмотное. Однако Константин Константинович не относился к легкомысленным людям, а его, может быть, и не совсем, на первый взгляд, обоснованные, а вернее, не совсем, казалось бы, понятные предложения на практике оказывались правильными, когда они принимались, как это было в Сталинградской битве, где, по его предложению, ликвидация окруженного противника была сосредоточена в одних руках и успешно завершилась. И, наоборот, на Курской дуге его предложение объединить оборону в одних руках, как я уже писал, было отвергнуто, и какие сложности возникли в связи с этим… Было ясно, что кто-кто, а Рокоссовский необдуманных предложений не будет ни вносить, ни отстаивать»[31].
Иного мнения был Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, который писал: «Существующая в некоторых военных кругах версия о “двух главных ударах” на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К.К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И.В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку»[32].
Этот же «недочет» в мемуарах Рокоссовского отметил и Маршал Советского Союза Василевский. В беседе с писателем К.М. Симоновым он подчеркивал, что, во-первых, не помнит описанного Рокоссовским спора со Сталиным, хотя и присутствовал на обсуждении плана Белорусской операции, а во-вторых, возражает против того, чтобы предложение о двойных ударах, наносимых на одном фронте (даже если оно в данном случае и было), трактовалось как «некое оперативное новшество». К 1944 г. такие удары не были новинкой, поскольку до этого наносились неоднократно, например, в ходе Московской битвы[33].
Что можно сказать по этому поводу? Рокоссовский не предлагал наносить «двойные удары», а намечал действовать двумя ударными группировками по сходящимся направлениям. Такие удары действительно применялись ранее, но только не в масштабе фронта и не при такой ширине полосы, какую занимал 1-й Белорусский фронт. Белоруссия всегда была местом, о которое спотыкались ранее войска. Лесисто-болотистая местность вынуждала наносить удары по отдельным направлениям. С этой задачей не всем удавалось справиться. Вспомним наступление войск Западного фронта в 1920 г. против польской армии.
При выработке замыслов и планировании фронтовых и армейских операций широко использовались данные партизанской разведки. С целью согласования усилий партизан с объединениями Красной Армии при военных советах фронтов и армий были созданы оперативные группы штабов партизанского движения (ШПД). В их подчинении находились партизанские формирования определенных районов или зон. Так, опергруппы Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском (возглавлял И.И. Рыжиков) и 3-м Белорусском (А.А. Архангельский) фронтах осуществляли руководство отрядами и бригадами Вилейской, Витебской, северной части Минской и центральной зоны Барановической областей. Оперативной группе 2-го Белорусского фронта (полковник А.А. Прохоров) были подчинены соединения Могилевской и восемь бригад юго-восточных районов Минской областей, а оперативной группе 1-го Белорусского фронта (генерал-майор И.М. Дикан) – соединения Полесской, Пинской, Брестской, Белостокской, южных районов Минской и Барановической областей[34].
Партизаны и подпольщики держали под неослабным контролем все коммуникации, аэродромы и гарнизоны противника, следили за его перегруппировками, выявляли объем и характер воинских перевозок. Оперативная группа Белорусского ШПД на 1-м Прибалтийском фронте в тесном контакте с оперативным управлением штаба фронта разработала подробный план взаимодействия войск 6-й гвардейской и 43-й армий с партизанскими соединениями в ходе наступления. Партизаны помогли разведчикам фронта детально разведать Западную Двину в районах, намеченных для форсирования. Были взяты на учет все уцелевшие и наведенные противником мосты. Партизанам была поставлена задача со второго дня наступления перерезать движение поездов по железнодорожным линиям от Полоцка на Даугавпилс, от Даугавпилса на Вильнюс, а также на участке Крулевщизна (Крулевщина), Воропаево.
В соответствии с планом оперативной группы ШПД 2-го Белорусского фронта партизанские бригады и отряды ориентировались на ведение разведки, особенно в районах Могилева, Чаусы, Быхова, Шклова, Горок, Толочина, Орши, Минска, Молодечно, Барановичей, Лиды, выявление оборонительных рубежей, мест дислокации и районов сосредоточения вражеских частей, артиллерии и танков.
Партизаны, выполняя поставленные задачи, установили точное расположение штабов группы армий «Центр» и ее армий, а также 290 различных воинских частей. Они добыли сведения о 900 гарнизонах, многих оборонительных сооружениях, 130 зенитных батареях, 54 аэродромах и 24 взлетно-посадочных площадках, 11 ложных аэродромах, 160 крупных складах боеприпасов, горючего и продовольствия[35]. В результате к концу мая Оперативное управление Генерального штаба Красной Армии располагало точной схемой рубежей по линии Витебск, Орша, Шклов, Могилев, Быхов. Партизаны захватили и переправили за линию фронта большое количество самых разнообразных приказов, карт, рапортов, донесений, схемы почти всех городов Белоруссии и множества населенных пунктов. Разведчики партизанской бригады «Чекист» (Г.А. Кирпич) составили точную схему вражеских укреплений по западному берегу р. Днепр, указав на ней все огневые точки. Отмечая высокую эффективность разведывательной деятельности партизан, бывший начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин писал: «…Мы в БШПД регулярно получали ценную информацию о перегруппировках вражеских войск, о подходе резервов противника, о сосредоточении его боевой техники. Полученные данные незамедлительно передавались командованию фронтов, а наиболее важные – в Генеральный штаб Красной Армии»[36].