Страница 6 из 15
Всё время телефонные звонки: «Усилить огонь!»
Минут через сорок начнётся атака.
Ответный огонь немецких батарей. Мигает лампа, дребезжат стёкла, вздрагивает фанерная обшивка.
С 9.30 до 12.30 – батареи нашей группы должны выпустить сто тринадцать с половиной тонн металла!
Артиллерия бьёт без передышки по глубине противника. Наши наблюдатели взобрались на телеграфные столбы. Некоторых сразили осколки, но тут же на их месте появлялись другие и продолжали корректировку огня.
Немцы ведут контрбатарейную стрельбу. Отдельные миномёты бьют с нескольких мест по наблюдательным пунктам, по армейским (полевым) и по морским батареям… Немцы «вспахали» кладбище снарядами.
Наш главный артиллерийский удар – левее пятачка[21], вплоть до Шлиссельбурга. Посмотрим, как мы там «перепашем». Работает больше сотни орудий. Наша артиллерия теперь в несколько раз сильнее артиллерии противника, но он может подтянуть резервы.
Сильные взрывы у 8-й ГЭС – у немцев.
– Не давать им дышать!
12 часов. – Связь рвалась до трёх раз, восстанавливали под миномётным огнём. У противника до шести узлов сопротивления – Дубровка, 1 и 2-й Рабочие посёлки и др.
Пехота просит огня.
– Кто может дать?
– Ну-ка, у Беляева есть резерв. Быстро! Дать двойную норму!
На переднем крае ничего не видно. На КП всё ходуном ходит. Беспрерывный обстрел… Противник ведёт огонь по переправе. Огневой налёт.
– Прикажите усилить наблюдение!
Ещё двадцать минут – плановый огонь, а затем будем бить по выбору командиров дивизионов, по усмотрению наблюдательных пунктов и по заказам пехоты.
– Опять пришёл! (Разрыв немецкого снаряда.)
Бьют немецкие миномёты.
У орудия – девушка с двумя нашивками: золотой и красной (знаки ранения). Она сосредоточена, не обращает внимания на других.
Два «мессера»… Шесть наших самолётов… Воздушный бой у Большого Манушкино. Синхронные залпы морских батарей. (Огромный внутренний подъём!)
– Заканчиваю расход по плану. У меня – всё. (Докладывает командир одной из батарей.)
Наши танки пошли через Неву! Штурмует наша авиация.
Северная группа ещё бьёт по Шлиссельбургу. Остаётся пять минут. Кончают. Дымовые завесы. Впереди ничего не видно. Всё затихло.
Ровно 12 часов 30 минут. Наши на территории противника! Пехота рванула в атаку – по снежным сугробам, под огнём противника – вперёд! Многие идут с песнями, и ветер доносит к нам знакомые слова.
Балтийские моряки вместе с армией пошли в шестую битву за Ленинград!
Теперь будем работать по заданиям… Противник ведёт методическую стрельбу. Некоторые снаряды не рвутся. Смех… Генерал Дмитриев говорит:
– Пусть продолжают в том же духе. Принять меры к подавлению батарей противника.
Передний край совсем заволокло дымом. В данный момент наша главная задача: контрбатарейная стрельба.
Генерал спокоен, курит, иногда отдаёт приказания, которые повторяют по нескольким телефонам:
– Кормить людей обедом.
– Усилить наблюдение за воздухом – погода лётная.
Я пошёл с замполитом на батарею.
– Взять под обстрел цели 933, 750, 9611. Действуйте быстро!
На переднем крае по-прежнему ничего не видно – дым.
Яркое солнце. Искрится снег, всё серо-голубое и белое. У наблюдателей заиндевели ресницы.
С Невы доносится пулемётная и винтовочная стрельба. Залпы… Опять бьёт немецкая артиллерия, – всё дрожит.
– Что происходит?
Война – воюют, стреляют. Что может быть конкретней?!
Сведений мало. Пошли обедать в 5-й дивизион. Беседуем, но внутреннее беспокойство – беспрерывно: как дела у пехоты?..
Идём (2 километра) на КП бригады.
Поступают донесения, сводки:
– Наши продвинулись до 8-й ГЭС.
– Сильнейший миномётный огонь противника. Работают и его батареи.
Темнеет. Молодой месяц… Вернулись на батарею. Топится печка… Методический огонь с 24 часов до 3 утра.
3 часа. – Подвезли новый боезапас, продовольствие, ракеты… Расстояние увеличилось – фронт продвигается.
С наблюдательного пункта сообщили: нашей пехотой уничтожено несколько танков противника.
Мёртвенно-жёлтые ракеты перемежаются с красными и зелёными. Вдали, в предрассветной мути, глухо урчит Волховский фронт, движется нам навстречу… Сообщили, что с Ладожского озера идут наши лыжные отряды.
Фронт Гитлера трещит!
Бригада получила новое задание. Командира нашей батареи вызвали на дивизионный командный пункт (в 12 километрах).
13 января 1943 года
9.30 утра. – Сильный артиллерийский огонь по направлению главного удара. Пробиваем!
9 часов 45 минут. – Наша батарея открыла огонь. Ответные залпы немцев. Разорвалось одно орудие, есть убитые и раненые. Пять человек тяжело ранены. Всё покрыто чёрной копотью, разворочено. Оторван огромный кусок казённой части, замок. Влево – лужа крови. Санитары нервничают.
Пришёл генерал, с ним подполковник и др.
День серый; тихий редкий снег… Висит «колбаса» с наблюдателями. Гул «катюш».
На моей койке лежит раненый – комендор Василий Сиваков (это ему снился сон, что «ударили и прорвали»). Стонет… Затих… У него сильный ожог и ранена голова. Пришли товарищи и унесли его в санчасть. Отправили и остальных раненых.
Надо выступить, подбодрить людей. Сказал командиру огневого взвода, чтобы стёр кровь с полушубка (он помогал санитарам).
Артиллерийский огонь…
Собрали бойцов. Выступили: замполит, командир орудия и я.
Тут же, у орудия, провели партсобрание, приём в партию.
Пришёл старший лейтенант, доложил обстановку:
– Мы разбиваем узел сопротивления у Мги. Батареи работали напряжённо… Все задания выполнили с честью. Нарушений не было.
На КП бригады. – Московская Дубровка взята! Войска идут и идут через Неву. По всей линии – в рост, винтовки на руку! Хорошо! 8-я ГЭС окружена, продвижение идёт успешно. Бьют «катюши». Фашистские собаки! Узнали, что такое морская артиллерия!
Смотрю по карте: от Дубровки до 2-го Рабочего посёлка на Ладоге – 5 километров через болота. Надо думать, что на этот раз наши их одолеют. Мы делаем своё дело, но кто нанесёт главный удар? Волховский фронт или мы с Н-ской армией?
Пролетели самолёты… Огонь противника несколько затих. Пошёл на батарею.
Выгружаем боезапас.
С КП дивизии вернулся командир батареи, сообщил нам:
– Немцы ошалели от огня. Взято Марьино, отрезан Шлиссельбург. Если дальше так пойдёт, то числу к 15-му и о нас будет «В последний час»!
16 часов 45 минут. – Написал с Л. Успенским корреспонденцию в газету бригады (копия в «КБФ»[22]). Послал вызов А. Крону, краткую информацию начальнику Пубалта Лебедеву, привет С. К.
Канонада ослабевает. Новое продвижение. Пролетают самолёты…
Беседую с командирами и краснофлотцами. – «Почему союзники выбрали Южное направление, Средиземное море?..» – «Правда ли, что во Франции есть сдвиги? Что французские колонии объединились и создают армию против Гитлера?..» – «А французский флот не дался немцам?..» и т. д.
Записал на батарее:
Темнеет. Боевая тревога. Бьём уже за Московскую Дубровку, к востоку…
«Дробь»[23] – там уже наши.
Сидим греемся у печки, ждём новостей.
Получили заявку от армии: бить по колонне пехоты и танкам противника. Ударили и две соседние батареи…
Колонну рассеяли, были хорошие попадания.
Вечер. Наш огневой налёт на 8-ю ГЭС (по заявке).
Беседовал с генералом Дмитриевым об обстановке. Нами взяты на берегу Ладожского озера 1, 2 и 3-й Рабочие посёлки. 4 и 5-й должен занять Волховский фронт. Через Марьино у нас ворота: Пильня – Мельница. И таким образом части Н-ской армии всего в двух километрах от наших частей, находящихся на ладожском берегу. Немцы выходят из Шлиссельбурга по лесным и болотным дорогам. 8-я ГЭС блокируется – даём по ней огонь. Бьём и по Анненскому, и по Мустолово. В целом обстановка складывается благоприятно…
21
Так назывался небольшой плацдарм на левом берегу Невы, удерживаемый нашими войсками. В истории остался как Невский пятачок.
22
Газета «Красный Балтийский флот».
23
Флотское уставное выражение, заменяющее команду «прекратить», «окончить» (сохранилось по традиции, так как в парусном флоте прекращение огня давалось барабанной дробью).