Страница 90 из 92
– Маша, – я снова улыбнулась. – Меня абсолютно не расстраивают эти слова, поверь… Наоборот, я рада за Сашу и…Полину.
– Ты произнесла ее имя? – изумилась подруга. – Не могу понять. Тебя словно подменили! Как будто ты не та Катя, которую…
– Эй! – оборвала я ее с некоторым возмущением. – Я все та же Катя! Настоящая, понимаешь? Просто многое переосмыслила…
– И… что насчет любви к Саше?..– Маша продолжала осторожничать в выражениях.
– Не поверишь, но я освободилась от нее… Я теперь свободна, понимаешь?
«А еще полюбила другого», – добавила про себя.
– Если честно, пока не очень, – призналась Маша.– Такие скорые перемены…
– Тогда просто поверь на слово. А потом сама все увидишь, – я совсем не злилась на подругу, прекрасно понимая ее недоверие.
– Ладно, – Маша наконец широко улыбнулась. – Главное, что ты вернулась к нам и идешь на поправку! А в остальном, можешь оставаться даже такой, как была!..
– Ну спасибо! – я засмеялась.– И все-таки постараюсь немного измениться…
Мы успели еще немного поболтать о том о сем, прежде чем вернулись мои родители. После этого Маша, пообещав, что завтра еще заглянет, ушла.
Мама же с сожалением сказала, что их тоже выгоняют, поскольку время посещения пока ограничено. Потом спросила, что мне в следующий раз принести. Я попросила телефон, планшет и косметику.
– Мама, – вдруг вспомнила я о самом важном. – А с моими вещами не было никакого амулета?
– Ты про странный крестик, что ли? – вздернула одну бровь вверх мама. – Был. Я его тоже чуть не выкинула. Но потом решила, что сама разберешься с этой вещицой, да еще и покореженной. Все-таки крест, какой-никакой…
– Покореженный? – переспросила я.
– Ну да, трещины на нем какие-то, вмятины… Не знаю, сама потом увидишь…
Трещины? Вмятины?.. Но последний раз, когда я видела амулет, он был в отличном состоянии. Что с ним могло произойти?
– Принеси мне его тоже, пожалуйста, – немного озадаченная, попросила маму.
– Ладно, – пожала та плечами и сразу перевела разговор на более насущную для нее тему: – Тебе завтра какой бульон сварить?..
Оставшуюся часть дня я пребывала в возбужденном состоянии. С одной стороны, я была несказанно счастлива, что наконец вернулась в свой мир, с другой, невероятно волновалась перед предстоящей встречей с Ильей. На этот раз точно МОИМ Ильей. Я вновь и вновь представляла, как это произойдет, что мне следует делать и говорить. Немного пугало, что снова предстоит начинать все сначала, ведь я точно не знаю, какой Илья здесь. Похож на своих двойников или будет чем-то отличаться?..
А если вспомнить, что говорила медсестра? С ее слов, он с первых дней опекал меня и заботился. «Думали, что влюбился», – сказала она. Хоть это и было приятно слышать, но на веру принимать все-таки не стоило. Не понимаю, как можно влюбиться в бледную побитую девицу, с которой ты не только не общался, но ни разу-то и в сознании не видел? Да и где там за трубками и проводами разглядеть?.. Нет, в сказку о спящей красавице я не верила, а вот в альтруистические порывы Ильи – вполне.
Наверное, на эти темы я рассуждала бы всю ночь, не сомкнув глаз, если бы мне с подачи Сергея Викторовича любезно не вкололи некое успокоительное, ибо я «должна сейчас много отдыхать и крепко спать». Поэтому в царство Морфея провалилась почти мгновенно и проспала без снов до самого утра.
Утром же, едва открыв глаза, уперлась взглядом в того, о ком грезила накануне. Илья сидел рядом и, кажется, наблюдал за мной спящей. От неожиданности я дернулась вперед, порываясь приподняться, но Илья тут же вернул меня обратно в лежачее положение:
– Спокойно, не волнуйтесь. Вам нельзя так резко вставать. Может закружиться голова.
Меня, и вправду, немного повело, но признаваться в этом я не собиралась, пробормотав:
– Все в порядке.
– На удивление, это так, – усмехнулся Илья, с интересом разглядывая меня. – Вы действительно почти в полном порядке… Когда мне доктор Каспаров об этом рассказал, с трудом поверил в такое… Тем не менее все оказалось правдой.
Сердце, как испуганная птица, металось и билось в груди, готовое вот-вот выскочить наружу. Я хотела и одновременно боялась смотреть на Илью.
– Но я рад, что так произошло, – продолжал он с легкой улыбкой. – Однако это не исключает того, что вам еще предстоят серьезные обследования, чтобы убедиться в вашем полном выздоровлении… Да, извините, – вдруг спохватился Илья. – Я же не представился – Болдин Илья Викторович, ваш лечащий врач…
– Очень приятно, – отозвалась я и тут же разозлилась на себя за то, каким писклявым голосом это было сказано.
– Взаимно, – Илья не переставал улыбаться, отчего я нервничала еще больше. Я столько раз видела эту улыбку, но сейчас для меня все было будто впервые.
– Позвольте, я осмотрю вас, – не замечая моих внутренних стенаний, спокойно говорил он дальше. – Сожмите мою руку…
Ладонь тут же предательски взмокла, а рукопожатие получилось намного слабее, чем могло быть. Но Илью и это вполне удовлетворило. Потом он попросил так же, как и Каспаров, подвигать ногами, согнуть-разогнуть их в коленях, затем долго светил мне в глаз маленьким фонариком, пытаясь выискать там какие-либо отклонения. Но ничего не найдя, принялся что-то писать в моей карточке.