Страница 73 из 118
— Работает, Конелл. Прекрасно работает.
Вглядываюсь в его лицо, но прочитать не могу ничего. Что-то мне подсказывает, что, как бы то ни было, он в бешенстве.
Марко не угадал, шторма нет, на улице тепло, ходят небольшие тучи, но на этом все. Я только что искупалась. Уже почти ночь, но вода прелестная, теплая. Я бы могла в ней поселиться. Вспоминаю Миссисипи и улыбаюсь. У меня было чудесное детство, полное моря, солнца и веселья. Я была маленькой местной королевой с волосами, выгоравшими до пепельного блонда. И я была на сто процентов уверена, что вот еще чуть-чуть подрасту и заполучу сердце местного красавчика — своего соседа Коула. Он был на пять лет старше и водил круизную яхту. Это занятие казалось мне самым крутым на свете, куда уж там Шону с его проводочками! Также Коул обладал и другими неоспоримыми достоинствами: бронзовым загаром, самыми голубыми глазами на свете, прессом, напоминающим стиральную доску и… тем, что каждый год в мой день рождения он награждал обе ямочки на моих щеках сладкими поцелуями.
Но однажды все изменилось. Моя мама пришла домой, счастливая такая, и сказала, что мы уезжаем. А у меня случился траур, между прочим! Я любила папу, я скучала по нему, но покидать насиженное место отказалась наотрез. Он ведь приезжал к нам каждые несколько месяцев, так в чем проблема? В общем, дома начались скандалы, в результате которых на моей заднице появилась заветная татуировка: розовое сердечко с надписью в центре «Love Mississippi». Когда мама ее увидела (разумеется, данный шедевр я ей продемонстрировала), я подумала, она умрет от инфаркта на месте, так резко начала она плакать и задыхаться. Она не могла выйти из этого состояния минут двадцать, а я прыгала вокруг нее с графином охлажденного чая и несколькими упаковками таблеток. Закончилось все тем, что я согласилась уехать куда угодно, лишь бы только она была жива и здорова. Кстати, не думайте плохого, моя мама не умеет притворяться, у нее правда случился шок столетия.
Вот так мы уехали из Миссисипи. Чуть ли не с потерями и… штампом о выезде. Не могу не улыбаться собственным воспоминаниям. Чтобы немножко приглушить тревожные ощущения, звоню папе.
— Как дела? — спрашиваю я.
— Все хорошо. Джо. Никаких проблем. Все в порядке.
— Ты счастливчик, — хмыкаю я. Вот бы и мне частичку!
— А ты…
Но тут я вижу, что в мою сторону направляется Шон. И разговор приходится в спешном порядке сворачивать. Я просто не вынесу встречу в одной реальности папы и Шона. Как бы то ни было, Картера я воспринимаю как постыдную часть своего прошлого, а папа и мама — святое. И, надо сказать, я абсолютно правильно все делаю, потому что вдруг Шон хватает меня за запястья и грубо поднимает на ноги, прижимая к себе.
— Я думал, блонди, мы договорились, — шипит он мне прямо в лицо.
— О чем ты? — хрипло спрашиваю я. Не понимаю, чем его разозлила.
— О том, что я взломал Манфреда Монацелли.
— Что?
— У тебя проблемы со слухом?!
— Нет, Картер, все проще, я ни хрена тебя не понимаю!
— А то, что старику не объяснить, что некогда я спутался с одной крайне амбициозной заразой, которая проделала мне в черепе дырку и вынесла через нее все, что нашла внутри! Ему не объяснить, что некто розовый и приставучий пользуется моими методами взлома!
— Подумаешь…
— ПОДУМАЕШЬ, Конелл?! О чем я должен подумать? Уж не о том ли, что по твоей невероятнейшей глупости я могу потерять место Монацелли? — Упс! Это и правда не приходило мне в голову. — Что ты там искала?
— Я ничего не взяла! — испуганно пищу я.
— Я спрашиваю, что ты искала? — рычит Шон.
— Не знаю! Я не знаю, что мне еще делать! Я хочу просто развязаться со всеми этим дерьмом!
Он снова встряхивает меня. Но не могу сказать, что больно, скорее просто неприятно.
— То есть ты все-таки сидишь и строишь собственную теорию? Думал, мы договорились.
— Да! На второе пришествие мы договорились. А раз так, то я должна просто нежиться на пляже, как пустышка-бимбо?!
— Кто? — Одна бровь Шона выразительно ползет вверх.
— Так в Штатах называют смазливых идиоток!
— Тебе это подходит.
Я не могу это выносить. Я не могу! Он жестокий черствый кретин. Убила бы. Вот только Леклер отвернется, пойду и придушу Картера во сне подушкой! Он заслуживает сполна! Это так нелепо… Но потом я поднимаю голову и встречаюсь с ним глазами. И не вижу ни злости, ни презрения. Этот взгляд плавит меня изнутри, сглатываю ком в горле. Уголок губ Шона дергается, гаденыш все прекрасно понимает.
— Ты веришь, что это был не я? — спрашивает он тихо.
— Верю, — шепчу в ответ я.
— Тогда почему ты в обход меня ищешь?
— Не могу на тебя полагаться. Не после всего, что было.
— Заткнись. Даже если сумеешь понять, кто и как это сделал, у тебя нет и не будет доказательств. Конелл, здесь идут ва-банк. Эта игра не для тебя. Не пытайся ускорить события. У меня все рассчитано. Не путай мне карты, я не хочу разыгрывать еще одну партию с расчетом на элемент хаоса в лице тебя. Ты же просто бомба замедленного действия. Все можешь испортить. Хоть раз в жизни молча посиди в сторонке и потерпи. Осталось уже чуть-чуть.
— Моего отца могут казнить!
— Ага. Такая вероятность всегда есть. А еще зарезать, пристрелить, задавить…
— Картер! — визжу я. Он даже мои руки отпускает, наконец.
— Что? — раздраженно спрашивает он, потирая уши.
И тут мой гениальный мозг выдает: