Не предавай меня

***

Той ночью мне так и не удалось уснуть. Хоть я и старалась держать лицо, но рассказ очень сильно вымотал меня эмоционально, всколыхнув всё то, о чём в последние недели запрещала себе думать. Я слонялась по комнатам, время от времени хваталась за книгу или журнал и тут же их отбрасывала. Уже под утро от безысходности включила какой-то фильм, но лишь бездумно пялилась в экран, абсолютно не следя за сюжетом. А в девять утра ко мне пришли мама и папа.

Увидев полные боли и сочувствия глаза родителей, я поняла, что они меня простили. Мы с мамой долго обнимались и вытирали друг другу слёзы. Папа был более прагматичен и сразу предложил попытаться исправить ситуацию. Мама с энтузиазмом поддержала его:

— Да, Сашенька... Господи, дочка, а как же нам теперь тебя называть? Ведь получается, это не твоё имя...

— Пусть остаётся Саша. Я отзываюсь на него почти пятнадцать лет, — не раздумывая, ответила я. Вопрос о том, как ко мне обращаться, интересовал меня меньше всего.

— Хорошо, Сашенька! Папа прав — чтобы начать новую жизнь и оставить весь этот ужас в прошлом, сначала надо восстановить справедливость. Поговорить с Артёмом Колесниковым, объяснить свою ошибку, извиниться. Постараться компенсировать ему всё то, что ты сделала. Только потом можно будет думать о будущем.

Конечно, я не спорила и пообещала подумать. Но обещание это было чисто формальным. Просто я слишком хорошо представляла, что исправить нанесённый Артёму ущерб невозможно. Да и моё будущее сейчас выглядело проблематично. Рассказывая родителям свою историю, я умолчала лишь об одном — так и не призналась, что в процессе этой аферы сама влюбилась в Колесникова. И что разрушив его жизнь, разрушила и собственные надежды на счастье. И это не говоря о профессиональной сфере. Несложно предугадать, что как только станет известно о моей роли в крахе бизнеса Артёма, вряд ли я смогу устроиться хоть куда-нибудь.

Второй месяц жизни в Испании прошёл совсем в другом ритме — неспешном и размеренном. Я гораздо больше времени проводила либо у себя на вилле, загорая, читая, гуляя вдоль моря, либо у родителей в длительных беседах. Мама и папа больше не затрагивали острых тем, предоставив мне возможность всё спокойно обдумать и принять решение, а сами сосредоточились на моём прошлом до аварии. Им очень хотелось подробней узнать о моих кровных родителях, бабушке, сестре. О том, каким ребёнком я была в детстве.

Однако, оставшись в одиночестве, вопреки ожиданиям родителей, я не размышляла о том, что стоит предпринять. Между мной и моим недавним прошлым как будто стоял барьер, и я боялась его перейти. Боялась снова задохнуться от нахлынувшей боли и ощущения вины. Но, в конце концов, поняла, что оттягивать больше нельзя, и решила вернуться домой, с ходу окунувшись в атмосферу, которой так страшилась.

Узнав, что я возвращаюсь, родители хотели поехать со мной. С трудом удалось уговорить их задержаться в Испании ещё на месяц. Я чувствовала, что одной мне будет проще принять решение. Возможно, вообще придётся переехать в другой город. Мама и папа были готовы последовать за мной. Но я считала, что второй раз срывать их с привычного насиженного места было бы совсем нечестно. В любом случае, сначала надо изучить обстановку и оценить последствия моих действий.

И вот теперь я сидела в самолёте, неуклонно приближаясь к месту расплаты. Расплаты за совершённые поступки, за трагические ошибки, за многолетнюю жизнь во лжи. Что ж, скоро увижу, действительно ли я готова за всё это отвечать. А самое главное — готова ли встретиться с Артёмом и взглянуть ему в глаза?

***

Через полтора часа я вышла из зоны таможенного контроля и с неудовольствием взглянула на плотную толпу встречающих, затрудняющую нормальный проход в зал аэропорта. Сделала несколько шагов и в изумлении остановилась, почти уткнувшись носом в табличку с собственным именем. Держал её абсолютно незнакомый мне парень, не вызывающего доверия вида. Поскольку я резко притормозила и уставилась на него, он сделал несложные выводы, поздоровался и строго сообщил:

— Здравствуйте! Вас ждут. Позвольте ваши вещи.

Так как встречать меня было некому, и, соответственно, о своём приезде я никому не сообщала, меня тут же разобрало любопытство. Но я не стала ничего уточнять, а просто кивнула и отпустила ручку чемодана, надеясь вскоре своё любопытство удовлетворить. Правда, пока старалась не отставать от парня, ловко лавирующего среди толпы, подумала, что это, возможно, просто ошибка.

Но когда мы выбрались на улицу и дошли до стоянки, я сразу заметила немного впереди знакомый автомобиль. Дверь открылась, и, сияя широкой улыбкой, ко мне навстречу вышел Михаил Трунов. Я остановилась и хмуро спросила:

— Как вы узнали?

В ответ мой собеседник только усмехнулся. Недовольно качнув головой, я исправилась:

— Согласна, глупый вопрос. Тогда так: зачем вы здесь?

— Не поверишь, если скажу, что хотел тебя увидеть? — не убирая улыбки, поинтересовался Михаил.

— Ну почему, возможно и поверю, — пожала я плечами.

— Тогда прошу, доставлю, куда хочешь, — Трунов кивнул на открытую дверь джипа. Мои вещи к этому времени уже загрузили в багажник, и мне оставалось только забраться в машину, что я и сделала. Михаил сел рядом, потянулся назад, вытащил пышный букет и протянул мне.

— С возвращением! Я действительно рад тебя видеть.

Я взяла цветы, понюхала и огляделась, ища, куда их пристроить. Трунов помог мне. Забрал букет из моих рук и засунул его туда, где он и был раньше. С облегчением вздохнув, я рассеянно изучила пейзаж за окном и снова повернулась к своему спутнику. Тот продолжал разглядывать меня с одобрительной улыбкой.

— Отлично выглядишь. Загар шикарный!

— Спасибо!

— Так куда тебя отвезти?

— Домой, если не сложно.

— Домой, так домой. Слышал? — последняя реплика относилась к водителю. Михаил назвал ему нужный адрес и обратился ко мне: — Не возражаешь, если мы по дороге остановимся перекусить?