Артефаки. Часть 1

Глава 5

В последнее время мы редко собирались ужинать всей семьёй. Из «Берлингера» я возвращалась поздно, быстро перекусывала чем-нибудь, что мне оставляли на плите, и отправлялась спать.

Но теперь всё изменилось.

Вернее, вернулось на круги своя. Часы показывали восемь вечера, а дома уже были я, мама, Рэм и Кайл. Родители как обычно дымили на кухне. Мама низким голосом делилась сплетнями, которые собрала за день от подружек, Рэм, как ни странно, слушал её с интересом. Я ковырялась вилкой в макаронах. Кайл разбрасывал их по столу, считая, что это очень забавно.

— В общем, помнишь мою прошлую парикмахершу? Такую крупную бабищу? — болтала мама. — Так вот, у неё сыну уже двенадцать, и его отдали в военную академию в столице. Я вот думаю, может, нам Кайла тоже туда отправить?

Рэм почесал затылок, делая вид, что раздумывает над её словами.

— Не знаю, это как-то серьёзно.

— Ну да, серьёзно. Зато он там в люди выбьется. Сейчас у военных такие зарплаты! И когда закончит, ему сразу работу дадут.

— Я служил. На зарплате всё равно шиш.

— Это не армия, а военная академия! Разные вещи, ну! Должны же мы мальчику нормальное образование дать!

Я покосилась на «мальчика», который с азартом нанизывал макароны на вилку и с непосредственностью кидал их на пол спустя несколько взмахов. Мама потрепала его по голове.

— Кайл, детка, кушай, а не играйся.

— Столица всё же неплохо, — вздохнул Рэм, туша при этом сигарету в пепельнице.

— Ещё как неплохо! Придётся только приплатить, чтобы его туда взяли. А перед поступлением наймём репетиторов, чтобы его к экзаменам подготовили.

— Рано ещё думать, доживём сперва, потом уже решим, — лениво проговорил отчим.

— Да какое рано? Ему скоро девять, три года пролетят, даже не заметишь! Уже сейчас ребёнку будущее устраивать нужно!

Я хмуро ударила вилкой по тарелке и поднялась из-за стола.

— Эрин, ты куда? — удивилась мама.

— В комнату.

— А доесть?

— Перехотелось, — огрызнулась и быстро взбежала по ступенькам к себе в убежище. Громко хлопнула дверью и плюхнулась носом на кровать.

Раньше на косом потолке красовались плакаты музыкальных групп, героев из любимых фильмов или сериалов. В порыве ненависти, который настиг меня этим утром, я содрала всё до единого клочка. Мир постепенно модернизировался, бумажная продукция отступала на второй план; все эти плакаты становились раритетом, их заменяли живые проекции. Я содрала реликвию.

Мне было ничуточки не жаль.

Вот уже несколько дней из «Берлингера» не было никаких вестей. Никто не мог ответить мне на простой вопрос: «Что теперь будет?» Зная номер отца, я звонила ему с видеофона Кайла, но трубку никто не брал. Как и большую часть прошедших лет.

Я чувствовала себя настолько раздавленной, будто действительно перевоплощалась в амёбу. Неизвестность убивала. Казалось, словно кто-то нарочно расставлял палки в колеса телеги, мчащейся на пути моей мечты.

У меня не в первый раз что-то не получалось. Неудачи скрывались за каждым безобидным на первый взгляд камешком, они ждали момента, когда в жизни только-только всё налаживалось и выпускали свои шипы. Их нужно было встречать в бронежилете, но каждый раз, когда неприятности делали свой выпад, моя защита была где угодно, но только не со мной.

Проверено не один раз. Поначалу сковывает страх. Страшно до такой степени, что желудок скручивается в тугой узел и норовит вытошнить всю еду. Потом злость и жуткая обида. Неприятности всегда несправедливы, они не имеют права с нами случаться, ведь правда? Затем судорожная попытка придумать выход. Нельзя же оставить всё, как есть, зло должно быть повержено.

Очередной провал. Неудачная попытка деморализовать неудачу. Ещё одна неудачная попытка исправить неудачную попытку деморализовать неудачу.

Отчаяние. Бездействие. Меланхолия. Верный путь по дороге смирения.

Я лежала на кровати, уткнувшись носом в подушку, на которой ещё утром виднелись мокрые расползающиеся точки. Глаза побаливали, желудок отказывался принимать пищу, пальцы на руках одеревенели и не соглашались шевелиться без острой необходимости. Организм отторгал внешний мир, пытаясь спрятаться в надёжном коконе внутреннего тепла и спокойствия.

Перевернувшись на спину, я взглянула на косой потолок, его смурные очертания, грязно-бежевый цвет, небольшие чёрные точки. Сделала глубокий вдох. Слёзы давно кончились, следовательно, оправданий собственной апатии больше нет.

Значит, пора прервать мой путь к смирению и вступить на другую тропу. Тропу решительности и упрямства.

И пусть все идут к чёрту!

Следующим утром я вела себя, как ни в чём не бывало. Придумала какую-то очередную ложь, почему в данный момент не хожу на стажировку, позавтракала, позанималась немного домашними делами. Ближе к обеду зашла в Инфранет, открыла личный кабинет по номеру оператора и посмотрела последние исходящие звонки.

Днём, примерно в то время, когда руководитель устраивал себе перерыв, я позвонила с видеофона Кайла. Эван ответил не сразу.

— Это я, — сказала тихо, — мне нужно знать, как продвигается ваше дурацкое расследование.

— Не могу сказать, — скупо отозвался младший партнёр.

— Пожалуйста.

— Эрин, мне нечего тебе сказать.

— Пожалуйста, — хрипло попросила я.

— Прости. Лучше тебе не звонить.

Он отключился до того, как я смогла придумать хоть какую-нибудь причину, которая смогла бы заставить его не нажимать красную кнопку.

И хотя тело желало поддаться натиску, разорвать всё на мелкие кусочки, сжечь мосты и уйти из артефактики, бросить неблагодарную науку, отказаться от так называемого отца, вернуться в колледж и больше никогда не вспоминать об этом инциденте, душа боролась. Душа не терпела полумер в достижении мечты. Внутренний дух знал, что придётся сбить колени в кровь, исполосовать нежную кожу, натереть мозоли на руках, набить шишек на голове, согнуться мёртвой петлёй и разогнуться вновь, чтобы достичь того, чего так отчаянно хотелось все эти годы. И никакой Ник Юргес мне не помешает.