Артефаки. Часть 1

Глава 6

В пять утра я уже была на ногах — собиралась в «Берлингер». До восхода солнца оставалось не так много времени, на улице ещё стояли сумерки. Я носилась по дому тихо, чтобы никого не разбудить. На кухню — поставить чайник, тут же в ванную — скорее умыться, потом вниз — к зеркалу. И снова на кухню — чайник!

В какой-то момент, проносясь мимо гостиной, заметила тлеющий красный огонёк. Остановилась, пригляделась и дрожащей рукой включила свет. Мама, которая сидела на диване с бутылкой вина в одной руке и сигаретой в другой, закрыла глаза.

— Ай, Эрин! Выключи!

Я послушалась, щёлкнула клавишей и осторожно приблизилась к дивану по вновь утопающей в полутьме комнате.

— Мам? А ты чего не спишь? — спросила удивлённо.

Обычно я всегда собиралась в одиночестве.

— Не спится, — пьяным голосом отчиталась она.

Я осторожно присела возле неё.

— Что-то случилось?

— Отец твой. Случился.

— Он что-то сделал?

— Не знаю. Ты мне скажи. — Она повернула голову и посмотрела на меня с некоторой обидой.

— Я? А я-то чего? — сглотнула испуганно.

Она всё-таки узнала о стажировке?!

— Почему он пришёл? — Мама ткнула сигаретой в пепельницу и повторила членораздельно: — Почему. Он. Пришёл.

Я напряглась. С ней очень тяжело разговаривать, когда она в таком состоянии — совершенно непонятно, какого ответа ждёт.

— Что ты ему сказала? Ты его видела? Ты к нему ходила? Ты жаловалась?

— Что? — опешила я. — Мам, нет, клянусь тебе.

— Он пришёл сюда, чтобы отобрать у меня дочь. — Она злобно поставила бутылку на стол, сама закурила ещё одну сигарету и откинулась на спинку дивана. — Это я тебя растила. Я, а не он. Его не было в твоей жизни. Никогда!

— Знаю, мам, не кричи. Разбудишь всех. — Я мягко погладила её по плечу.

— Он не знает, каково мне было. Я… у меня не было денег, но я смогла прокормить нас. А что сделал он? — Она затянулась и выдохнула едкий дым. — Днём мне приходилось брать тебя с собой на работу. Полугодовалого ребёнка в люльке. А ночью… ты никогда не спала. Только плакала… плакала… Он разве знает, что это такое — не спать по несколько суток? Знает? Нет. Он никогда не кормил тебя с ложки. Ты никогда не бросалась в него едой. Он не видел твоих колик. Он не знает, каково это — когда тебе из школы звонят и говорят, что дочь разбила голову. Навернулась на асфальте пока бегала с мальчишками и уже в больнице! Это я тогда переживала. Не он.

— Мам… почему тебя это так волнует? — тихо удивилась я, глядя, как она шлёпает указательным пальцем по сигарете, чтобы стряхнуть пепел. — Он ведь и раньше приходил.

— Добровольно — никогда! Это я его просила, чтобы он бывал на твоих выступлениях в драмкружке! Это я заботилась о тебе, а он палец о палец не ударил!

— Мам, тише.

— Я этого не позволю! Не позволю ему приходить сюда и забирать у меня ребёнка! Ишь какой хитренький, дождался, пока ты вырастешь, и пришёл на всё готовенькое! Теперь тебя с ложечки кормить не надо, поэтому он решил, что может побыть заботливым папой!

— Мам, не кричи, умоляю.

— Он плохой, Эрин! Пло-хой. Ты можешь думать, что он подарит тебе золотые горы, но я его знаю. Знаю его! Он всех бросает… всех… ему не нужны люди, у него есть только наука. Только она ему важна. Он никогда не откажется от неё ради семьи. Ему не нужна дочь. Он бросит тебя так же, как бросил нас обеих двадцать лет назад.

Я осторожно обняла её за плечи, прижалась щекой к виску и проговорила:

— Мам, прекрати себя накручивать. Он меня не забирает. Я к нему не ухожу. Всё хорошо. Успокойся, пожалуйста, ладно?

— Просто не понимаю, за что мне всё это… — шмыгнула она носом.

— Не надо плакать, мам. Давай, мы это положим на стол, да? — Я взяла почти дотлевшую сигарету, затушила и оставила бычок в пепельнице. Начала аккуратно вытягивать эту пьяную грузную женщину с дивана. — Пойдём в твою комнату. Тебе пора спать.

— Я очень тебя люблю, котёнок, — всхлипнула она.

— Знаю.

Я отвела её в комнату, где храпел Рэм, уложила в кровать и накрыла одеялом. После этого взглянула на часы и поняла, что безбожно опаздываю. Завтракать не стала, схватила рюкзак, ключи и выскочила на улицу.

Мы жили рядом с голубой веткой, поэтому я добежала до небольшого двадцати четырёх часового магазинчика, купила кофе с собой — благо даже очередь стоять не пришлось, — все пьяницы, что тут затаривались, уже сонно встречали рассвет на лавочках, — и вернулась на платформу синей ветки.

На поезд успела как раз впритык, запыхавшись, прошмыгнула в вагон и уселась на свободное место. Синяя ветка была второй станцией с конца, но в утренний час-пик вагон уже был забит.

Я глотнула немного кофе, чтобы избавиться от сухости во рту после внеплановой пробежки.

— Так и знал, что встречу тебя здесь.

Едва не подавилась. Подняла глаза и уставилась на Джоша, загородившего свет своей макушкой. Свободных мест по бокам от меня не было.

— Ты чего тут делаешь? — сдавленно кашлянула.

— Одна девушка не отвечает на мои звонки.

На Джоше болтался мешковатый спортивный костюм, настолько мятый, будто парень в нём спал. Казалось, он, не умываясь, вылез из постели и поплёлся к платформе.

— Я была занята. — Отмазка уровня пятилетнего ребёнка, но что делать, если это правда?

— А я переживал.

— Молодец.

Ответ получился грубым, Джош почувствовал нотки напряжения в нашем общении.

— Я тебя чем-то обидел?

— Не обидел. Удивил.

Парень нахмурился, что на его сонном веснушчатом лице выглядело даже слишком очаровательно.

— Ты не помнишь, как назвал меня своей девушкой? При Уоше? Нет?

— Так а в чем проблема? — Он нахмурился ещё больше. — Ты же ведь моя девушка.

Я, не моргая, уставилась на него.

— Ты в своём уме? С чего ты вообще это взял?

— Ну, мы же… — Джош словил лёгкую фрустрацию. — Просто мы ведь целовались и всё такое.