Второй Шанс

Ифрит, не теряя времени, набросился на меня. Выбросил, как змея, руку и схватил за горло. Я хотел кричать от боли, но не мог. Хватка была такой сильной, что треснули шейные позвонки, а кожа плавилась прямо на глазах, противно при этом шипя. Всего за пару секунд, получая одно за другим сообщения о критическом ударе, шкала Жизни ухнула в красную зону и глаза заволокла кровавая пелена. Я даже пошевелиться не мог из-за Парализации, что уж говорить про то, чтобы отбиться или сбежать.

- Ну, вот и все. Пришла пора умирать.

Миг спустя нестерпимая боль ушла, и мир утонул во тьме. Я умер.

* * *

Шанграма не мог поверить своим глазам, когда увидел того самого человека целым и невредимым. Он думал, что люди с заряженными цикличным заклинанием посохами, которые называют огнестрельным оружием, убили его.

Шанграма испустил вздох облечения:

- Слава Гашакару (бог удачи и богатства темного пантеона), что я ошибался.

Человек наблюдал за ним, и казалось, видел насквозь. Шанграма знал, что игрокам, как они себя называют, в результате создания брешей дарована странная магическая сила. В противовес ритуалу Единения и связанными с ним будущими опасностями, мироздание наделило жителей этого мира единственной в своем роде магией, чтобы те не остались беззащитны пред ними. Баланс для сущего прежде всего. Опытный маг способен распознать по ауре сильнее или слабее оппонент. Только и всего. Однако читать ауру противника - это одно, а знать его силу как свою собственную - совсем другое. Вот в чем заключалась странность и самая главная опасность дарованной им силы.

- А его аура сильно изменилась, - заметил Шанграма. - Она не только стала сильнее, но и трансформировалась. Обычно хилая, тонкая как волосок, бледно-перламутровая аура людей этого мира заметно раздалась, указывая на увеличение запаса магических сил, и приобрела характерный черный оттенок. Вне всяких сомнений, он становится Разрушителем. Благо Валкапул не способен читать ауры, а Серамина, подозреваю, только утвердиться в своей догадке и ничего ему не скажет. Ей Разрушитель так же, как и мне, хоть и по неизвестной пока причине, нужен живым.

Но улыбка под маской Шанграма быстро покинула его лицо, а были бы брови, еще и нахмурился:

- Теперь жертвой в ритуале Единения ему не быть. Остальные сразу все поймут. Так бы он спокойно испустил дух на алтаре, а после воскрес благодаря амулету, когда их и след простынет, но видимо не судьба. Придется спрятать его от остальных Апостолов. И в этом мне пригодиться помощь Серамины. Иначе все окажется напрасным. Стоит признать, в тонкости манипулирования магией, сокрытии следов и вмешательствах в саму структуру, она искусна как никто другой. Силу, подменяя отточенными навыками и гениальным умом, она в кратчайшие сроки добилась небывалых высот на магическом поприще.

Поток мыслей пролетел за секунду. Шанграма прикидывал, как бы помочь человеку, совсем позабыв, что приказал Ифриту убить всех людей. Всех, включая того, которого так отчаянно пытается уберечь от угроз будущих, что упустил из виду текущие. А в это время Ифрит, являясь по природе своей крайне любопытным созданием, с интересом наблюдал за чудной магией людей и потому, слегка подзадержавшись с выполнением возложенных на него обязанностей, когда приметил в непосредственной близости от себя человека, вышел из ступора и не преминул его атаковать.

Шанграма не мог отозвать Ифрита, не находясь от него в непосредственной близости, а до гибели Разрушителя оставались считанные секунды. Владей Шанграма Мгновенной Телепортацией, он бы успел остановить Ифрита. Но, увы, магия созидания не его конек. Как ведь у магов заведено: обучайся хоть всем разделам магии, но тогда, ни в одной из них, ты не добьешься заметных успехов. Выбор за тобой. Два, самое большее три раздела магии - таков предел подлинного мастерства. Данное правило применимо как для темных, так для светлых и серых рас.

- И все-таки он умрет, - смирился с неизбежным Шанграма и помчался к Ифриту. - Амулет Раксаланы будет разрушен, но не беда. Главное, что после он воскреснет. Я заберу труп и спрячу там, где никто не сможет его найти, а Серамина поможет мне наложить чары, дабы сокрыть следы от остальных Апостолов, если те вдруг узнают, что он жив. Что же касается Валкапула, то он будет держать язык за зубами. Вот бы еще придумать правдоподобную ложь. Хотя будет проще, если и Валкапул увериться в его смерти. Да, пожалуй, так я и поступлю.

* * *

Ифрита, отбросившего тело мертвого человека с прожженной шеей, звали Улгариан. Призванный могущественным магом из родного мира, Улгариан без труда убил слабого человека и пошел за следующей жертвой. Ведь чем быстрее он закончит, тем скорее демон отправит его обратно в Ульзагул (мир бескрайнего огня).

Задерживаться дольше необходимого в этом убогом мире Улгариан не планировал. Хоть его и заинтересовали зачарованные палки, но не настолько, чтобы отказываться ради них от прерванных игрищ с прелестницей Сакареной. Улгариан страстно желает овладеть самой красивой из персви (раса, именуемая в Акхассии Ифритами) и никто не встанет у него на пути. Он сметет всех, кто осмелится с ним так поступить.

И вот, наконец, спустя месяцы томительных ожидания, бесконечных ухаживаний и тысячи отказов, он как никогда раньше был близок к тому, чтобы склонить ее к Арамасу (священный обряд объединения душ, нечто вроде помолвки), но его прервали. Убить призывателя и тем самым вернуться обратно, ему не хватило сил, а значит, остается всего один возможный вариант - выполнить приказ и молить о свободе. Улгариан не знал, что обратный призыв произойдет в любом случае. Ровно через сутки заклинание отправило бы его обратно в Ульзагул.

Ворвавшись в подъезд, Улгариан понесся по лестнице. Ему приказали убить всех людей. Не только бойцов оперативной группы, но и всех тех, кто прячется в своих квартирах. Для Ифрита двери не были сколько-нибудь серьезным препятствием. От его касания сталь плавилась на раз-два. Три из четырех квартир на первом этаже оказались пусты. Но в последней квартире прятались люди. Пенсионерка с гостившей у нее внучкой не мучились. Они умерли мгновенно. Даже толком испугаться не успели. Улгариан испепелил их Живым Огнем, температура которого превышала шесть тысяч градусов Цельсия, что немногим меньше электродуговой сварки.