Страница 7 из 15
проводник в пассажирском вагоне бывает, а тут вагон явно не пассажирский. Он только по форме пассажирский, но окошек мало, все больше стенка стальная, а окошечко тут да там. Вагончик даже и на тюремный смахивает. У тюремного тоже окон дефицит. А вернее всего, это вагон не багажный и не почтовый, и даже не тюремный, а обыкновенная лаборатория для проверки пути. Есть такие в ремонтных поездах: по виду и форме на обыкновенный пассажирский вагон похожи, а внутри всяким оборудованием и приборами нафаршированы. Потому им окошек много и не надо.
В общем, гадать пока не будем, что это за вагон такой и что у него внутри.
Потом выяснится.
А сейчас товарищ в сапогах подал лапу широченную проводнику:
- Здравствуйте, Сей Сеич!
- Здравствуйте, товарищ Холованов. Куда прикажете?
- Прикажу в Ленинград.
Просвистел "Главспецремстрой-12" пустыми подземными тоннелями, прогрохотал спящими станциями, выскочил на поверхность и замер на запасных путях Ленинградского вокзала среди пустых пригородных поездов. Теперь ждать утра.
Ровно в 8.00 из-под стальных сводов Ленинградского вокзала-плавненько потянул красный паровоз караван красных вагонов с золотой полосой над окнами и надписями золотыми: "Красная стрела"
"Главспецремстрой" выждал две минуты и также плавненько - за "Стрелой". Это удобно, чтобы графики движения не нарушать, пристроился за экспрессом на дистанцию двух семафоров да так за ним до Ленинграда и иди. Без остановок Тут возникают два вопроса.
Первый: позволительно ли какому-то ремонтному поезду втесаться в расписание и следовать прямо за "Красной стрелой"? Тут я вынужден отвечать отрицательно:
какому-нибудь ремонтному поезду втесаться в расписание пассажирских поездов не позволят Другое дело, если поезд принадлежит тресту "Главспецремстрой".
Второй вопрос: сумеет ли ремонтный поезд угнаться за "Красной стрелой"?
Ответ и тут отрицательный: ремонтный поезд угнаться за "Красной стрелой" никак не может Это железное правило. А в правиле одно исключение: если ремонтный поезд из треста "Главспецремстрой", то он любую "Стрелу" обгонит.
Если потребуется.
"Красная стрела" день в пути: утром в Москве, вечером - в Ленинграде.
И "Главспецремстрой-12" - тоже.
Только у самого Ленинграда ремонтный поезд понесло не к Московскому вокзалу, а чуть в сторону. На запасные пути, к складам, к паровозным депо, к табунам пустых вагонов.
Юркнул "Главспецремстрой" в неприметный, травой заросший тупик меж двух кирпичных стен и замер. Открылась дверь вагона. Выпрыгнул товарищ на битый кирпич, и - в какую-то закопченную дверь.
И был таков.
Никто его не видел. Некому тут быть меж двух стен заводских. Некому выпрыгнувшего товарища разглядывать.
А если бы и было кому, все одно - не узнал бы. Потому как наш товарищ выпрыгнул не в сверкающих сапогах, не во френче и галифе, а в английском костюме фирмы "Остин Рид", в ботинках фирмы "Фамберленд", в шляпе на глаза, с плащом на левой руке, с портфелем крокодиловой кожи - в правой. И уже совсем он и не товарищ Холованов, а товарищ Беев, гражданин Болгарии, ответственный сотрудник Коминтерна.
Брошенным цехом через битое стекло и щебенку вышел он на тихую улицу, где как раз скучал амбал-таксист в большой машине с темными стеклами.
- На Финляндский.
- Понял.
Дальше его след теряется. Охотно рассказал бы, куда он поехал, но, увы, этого мне знать не дано.
Удалось выяснить только, что вновь он появился через двенадцать дней в самом красивом городе мира - в Вашингтоне. (Читатель, конечно, понимает, что краше Киева ничего в мире нет. Но Киев так прекрасен, что сравнивать с ним другие города просто нельзя. Так вот: если Киев во внимание не брать, то тогда самым красивым будет Вашингтон, а уж после него - Сидней.)
Итак, в этом самом Вашингтоне некий господин Беев стукнул бронзовым набалдашником в зеркальную дверь величественного здания штаб-квартиры концерна "Фараон и сыновья" на М-стрит. Правда, теперь господин Беев был уже не ответственным работником Коминтерна, а преуспевающим болгарским коммерсантом.
Он любил удобство во всем. Коминтерн - штаб Мировой революции, потому государственную границу Советского Союза удобнее всего пересекать документом этого учреждения. А вот путешествовать по Америке удобнее не эмиссаром штаба Мировой революции, но преуспевающим бизнесменом. И лучше не прикидываться шведом, потому как можно нарваться. Итальянцем тоже прикидываться не рекомендуется. Любой американский полицейский может итальянцем оказаться.
Выдавать себя за грека - не лучшее решение. А если за ирландца себя выдашь, то может получиться совсем нехорошо. Но много ли американских полицейских владеют болгарским языком? И если таковые окажутся, то есть господину Бееву возможность извернуться. "Да, я - болгарин, но папа и мама - русские. Бежали от проклятых большевиков". И другие есть извороты...
Итак, стукнул элегантный господин в зеркальную дверь, - проворный привратник ее распахнул, шляпу над головой вскинул.
Поднялся господин на шестой этаж.
Он откровенно любил этажи Вашингтона. Он знал цену мраморным лестницам и бронзовым светильникам. Стиль древнего Египта захлестнул мир. И вот величественные образцы чудо-архитектуры: колоннады как в храмах Ассуана, бронзовый узор в виде широченных листьев и людей с песьими головами. Мягкий свет струится непонятно откуда. И вообще.
Открылась дверь пред ним, и он оказался в кабинете, который вполне мог служить тронным залом Рамзеса Второго.
Навстречу поднялся крепкий упругий человек и протянул руку.
Молча пожали. Ответственный работник Коминтерна, он же преуспевающий бизнесмен, он же Холованов, широко известный в узких кругах - под звонким именем Дракон, протянул владельцу кабинета свою трость. Тот принял ее, внимательно рассмотрел львиную морду набалдашника. Извлек из стенного шкафа другую. Такую же. Сравнил. Вернул трость Холованову и жестом предложил сесть.
Не каждый американец свободно владеет болгарским языком. Не каждый житель Болгарии - английским. Потому они заговорили на русском. Гость свободно.