Право на выстрел

— Можно подпереть той же кроватью, — прошептал Доминик, — уже кое-что.

Тело под легким покрывалом даже не пошевелилось и не попыталось повернуть голову в его сторону, никак не прореагировав на слова Доминика. Это его несколько удивило и насторожило.

— Помирать так с музыкой, — произнес Доминик и, насвистывая незатейливую мелодию, принялся раздеваться, танцуя, как стриптизер на сцене, — пусть те, кто пишет фильм, а потом будут его смотреть, насладятся зрелищем.

Сначала он развязал галстук, потянул его в одну сторону, потом в другую, слегка откинув голову назад. Затем долго крутил его в руке прежде, чем откинуть в сторону, при этом насвистывая и вращая в такт бедрами. Следующим был пиджак — Доминик снимал его, затем опять надевал, то расстегивал пуговицу на нем, то снова застегивал. Когда его фантазия иссякла, он стал под веселую песенку крутить его над головой и, пока не пропел все куплеты до конца, не откинул его к галстуку. Если он будет раздеваться такими темпами, то успеет вспомнить весь известный ему репертуар и довести до белого каления тех, кто сидит внизу перед телевизором. Жаль, Сара с повязкой на лице его не видит.

Доминик приблизился к девушке, лежащей на кровати, надо и ее к делу привлечь, и сдернул с нее покрывало — в него он станет заворачиваться, когда одежды останется совсем немного.

— Что за… — выругался негромко Доминик, продолжая танцевать уже вокруг своей «невесты». На кровати лежала совсем не Сара — та была худенькой, субтильной, а эта девица хоть тоже был нетолстая, но гораздо плотнее той.

Теперь все встало на свои места. Те, кто внизу снимали фильм, хорошо все продумали — это не акт по согласию, а изнасилование несчастной девушки в ее же доме. И перед ним лежит никто иная, как Жюль Дюваль. И чтобы запись не всплыла в высшем свете, Доминику придется жениться на ней. И даже не тюрьмы ему стоило опасаться в случае отказа повести ту под венец, а ножа или пули в спину — насильников не любили ни среди аристократов, ни среди простого люда.

Доминик, танцуя, потянул слегка вниз трусики, надетые на девушке. Вот и едва заметная родинка возле пупка. Неужели они думали, что он так глуп или невнимателен, раз не смог отличить одну девушку от другой?

И теперь его танец станет просто бесконечным — пока лицо Жюль закрыто платком, а он лишь бродит вокруг нее, ему и предъявить нечего. Но где-то в другой комнате лежит на подобной же кровати Сара, и вот ей угрожает реальная опасность.

Совершая недвусмысленные движения вперед-назад, Доминик перешел к брюкам. Он уже вытянул ремень из них, как раздался оглушительный стук в дверь.

— Заставят делать все быстрее, — грустно вздохнул он. Придется оправдываться, говорить, что он не умеет по заказу.

— Как ты там? — раздался голос Паскаля. — Еще не приступил к основному танцу?

Доминик чуть не разрыдался от радости.

— Не ломай дверь, — попросил он друга. — Я сейчас открою. А вы, красотка, вставайте, — приказал он Жюль, совершенно забыв, что та пристегнута к спинке кровати.

Доминик, в чем был, вышел в коридор и обессиленно опустился на пол прямо возле двери.

— Сару нашли? — поинтересовался он у присевшего рядом с ним Паскаля.

— Да, — ответил тот, — она находилась в соседней комнате. Ее сейчас опрашивают.

— Как она? — спросил Доминик. — Нормально все?

— Если не считать нескольких синяков, то нормально, — кивнул друг. — Девушка, похоже, отчаянно сопротивлялась, когда ее похищали.

— А мужчина внизу, кто он?

— Похитителем оказался знаменитый ювелир и в прямом, и в переносном смыслах, отец Жюль, с которой ты находился в одной комнате, и к тому же финансист графа Гийома. Поэтому, когда того арестовали, он не мог позволить себе, чтобы его деньги пропали просто так. Жадность задавила. Твоя матушка никогда бы его не вычислила, если бы не это дурацкое похищение, — весело отозвался Паскаль.

— Нет, не хочу я быть ни разведчиком, ни аналитиком, — хмыкнул Доминик. — Больно нервное это дело.

— Что ты! — Лефевр, казалось, был счастлив, что все так благополучно завершилось. — Но если втянулся в это дело, то оставить его нет никаких сил.

— Нет, это не для меня, — Доминик поднялся на ноги и, пошатываясь, побрел вниз. Ему сейчас бы только взглянуть на Сару, удостовериться, что с ней все в порядке, и можно домой отдыхать. А все рассказы об их счастливом освобождении потом. Все потом…

Он вошел в комнату, откуда вышел совсем недавно. На тахте чинно восседали рядком четверо дуболомов в наручниках, рядом с ними стояли вооруженные королевские охранники. Ювелира нигде не было видно.

Сара, сидя за низким журнальным столиком, давала какие-то показания мужчине в черном. На ее скуле и под глазом красовались лиловые кровоподтеки. При появлении Доминика она смиренно опустила голову и замолчала.

— Я кольцо потеряла, — тихо проговорила она, когда маркиз к ней приблизился.

— Мы его вернем, — Доминик обнял свою невесту за плечи здоровой рукой. Если бы не следователь, он бы снял с нее штаны и отшлепал за непослушание. — А если не удастся вернуть, то закажем подобное. Традиции не должны прерываться. А еще всем детям строго-настрого накажу, если папа сказал, то все его приказы должны выполняться дословно, и мамочка не должна их нарушать, если даже она на своего супруга обиделась окончательно и бесповоротно.

— Я не обиделась на тебя. Правда-правда. Просто… — смущенно пролепетала Сара.

Оно почувствовала себя бесконечно виноватой во всем произошедшем.