Право на выстрел

Двухкомнатный номер, куда Доминик привел закрывающую на ходу глаза Сару, оказался вполне приличным и чистеньким. Нет, он бы так не смог — засыпать на ходу, когда привычный мир вокруг него рушится. А может, так и надо?

На широкую кровать в одной из комнат, а именно в спальне, он уложил девушку, которая тут же заснула. Для себя же присмотрел во второй комнате шикарный кожаный диван перед большим телевизором.

В ожидании обещанного ужина Доминик решил посмотреть новости. Памятуя слова матери, что не расскажут о наезде на старика, а вот о стрельбе — совсем другое дело, он бесцельно переключал с канала на канал. Глаз вдруг зацепился за знакомый пейзаж и дом, объятый пламенем. Доминик сделал звук чуточку громче, чтобы слышать диктора, но в то же время не разбудить мирно спавшую в соседней комнате Сару.

— После стрельбы по окнам дома, в котором проживал Сара Морель со своим братом Реми и старым слугой, — монотонно читал текст диктор за кадром, — нападавшие подожгли его. Пожар удалось локализовать и потушить, спустя сорок минут после прибытия пожарных бригад. Тел жильцов не обнаружено. Есть предположение, что во время нападения в доме никого не было…

«Были», — вздохнул Доминик и устало потер рукой лоб.

Получается, если бы они не выбрались из дома по лазу, то их просто-напросто сожгли бы заживо.

Дом было жалко до слез. Доминик подбирал его с любовью, как для себя. По страховке Сара, конечно, деньги за него получит, дело не в этом. На восстановление его, если там есть что восстанавливать, из репортажа о пожаре это совершенно было непонятно, уйдет не один месяц. Видимо, девушке все же первое время придется пожить в его квартире. Одну, две, ну три ночи можно переночевать в этой гостинице, на большее у него просто не хватит денег. А просить у матери или брата он не станет.

В дверь негромко постучали.

— Ваш ужин, маркиз Бертран, — портье закатил в номер тележку, на которой стояла бутылка шампанского, блюдо с еще дымящимся мясом, и лежала пара столовых приборов.

— Спасибо, — Доминик поблагодарил мужчину, подавая мелочь «на чай».

Портье прежде чем уйти, бросил любопытный взгляд на кровать в спальне, где, свернувшись в клубок под покрывалом, спала спутница их постояльца.

«Смотри, смотри», — усмехнулся Доминик.

Чем больше тот расскажет коллегам, гостям гостиницы или просто своим знакомым, тем лучше. И хорошо бы до ушей графа Гийома донесли, что буквально на следующий день после проигрыша маркиз Бертран ночевал с Сарой Морель в одном номере. Правда, ночевать — это одно, а сочетаться законным браком — совсем другое дело. Но часть в любом случае он уже сделал — объявление о своем предстоящем бракосочетании подал. И никто не сможет его обвинить в том, что он уклоняется от своих обязательств.

— Сара… — Доминик, присев на край кровати, ласково потрепал девушку за плечо, пытаясь разбудить. — Ужинать будешь?

Та приподняла голову и несколько ошалело взглянул на маркиза, словно не узнавая его.

— Буду, — кивнула она, закрывая глаза и снова падая на кровать. — А что принесли на ужин?

— Отварную телятину и овощи.

— Буду, — повторила Сара и попыталась вылезти из легкого покрывала, в которое была завернута, но только сильнее запуталась в нем.

Доминик негромко хохотнул и принялся разворачивать девушку из сооруженного ей же кокона.

— Я сама, — вскрикнула она, зарываясь с головой.

— Могу и не помогать, выпутывайся сама, — отмахнулся от нее маркиз. Ему стало смешно — когда он раздевал и укладывал Сару в постель, та совершенно не сопротивлялась и не стеснялась, а сейчас вела себя как недотрога… — Только недолго, а то все остынет.

Взъерошенная после сна девушка, как была в нижнем белье — трусиках-шортиках, державшихся неизвестно на чем, в бюстгальтере и обтягивающей майке, даже не удосужившись натянуть на себя что-нибудь из верхней одежды, появилась из спальни и плюхнулась в кресло напротив Доминика.

«Кто твоим воспитанием занимался, девочка?» — усмехнулся маркиз, но вслух ничего говорить не стал. Пожалел лишь об одном, что их в этот момент никто не видит. Его мать, сколько он помнил, не позволял себе выходить к столу даже в домашней одежде, которая от парадной отличалась лишь количеством украшений. Ну, ничего, когда Сара станет его законной супругой, он сам лично обучит ее хорошим манерам.

— Чай есть? — спросила Сара, почесав шею, чуть наклонив голову набок.

— Нет, только шампанское, — ответил, улыбнувшись Доминик.

Все же она смешная.

— Налить?

Сара отчаянно замотала головой:

— Я не пью алкогольные напитки.

— А я тебе, простите, вам, предлагаю не алкогольный напиток, а хорошее вино, — усмехнулся Доминик.

И употреблять алкогольные напитки, правильно употреблять он ее тоже обязательно обучит.

— Не надо, — еще раз отказалась Сара и помотала головой.

Доминик не стал настаивать: не хочет, как хочет. В «походных условиях» он не будет требовать от своей невесты соблюдения этикета до тех пор, пока они не поженятся и не переселятся в имение. И вдруг ему стало очень грустно — восемь лет, всего восемь, он будет еще носить титул маркиза, а потом станет никем, просто Домиником Андре. В имении и сейчас, когда он там появлялся, жил на птичьих правах, а потом, когда его брат подрастет, женится, то ему вообще делать там будет нечего. От любого слуги он ничем не будет отличаться — как и у них, у него не будет ни титула, ни денег, ни земель с деревнями. Даже матери, вдовствующей маркизе Бертран, назначено содержание большее, чем ему. За что такая несправедливость? Да, он играл в карты, но ведь и отец тоже играл, причем по-крупному, в отличие от него. Он так, по мелочам, исключительно ради удовольствия садился за карточный стол, когда посещал клуб для аристократов.