Страница 33 из 38
Удивлению Марии не было предела.
- Расскажи, если знаешь, - как-то холодно сказала она.
- Один человек предложил руку и сердце очень красивой женщине, - начал я свой рассказ. - Женщина согласилась при одном условии: раз в год она будет уходить на два дня, и муж не должен спрашивать, где она была и что делала. Жених согласился. Прожили они в мире и согласии десять лет. Однажды муж решил выяснить, в чем же секрет его жены. Когда подошло обусловленное время, женщина ушла, а муж тайно отправился за ней. Женщина ушла в горы и зашла в пещеру. И муж заглянул в эту пещеру. В пещере его жена скинула все одежды, превратилась в змею и стала шипеть в разные стороны.
Понятно, - подумал муж, - два дня шипения даже мало, чтобы весь год быть спокойным человеком.
- Ты хочешь сказать, что я змея? - вспылила Мария.
- Я хочу сказать, что мне совершенно наплевать, где ты была и что делала, - резко сказал я и вышел на улицу.
Действительно, чего мне беспокоиться? Она не жена мне и не родственница, за которую я несу ответственность. Она имеет задание от Дзержинского… Да, она имеет от Дзержинского задание постоянно держать меня в поле своего зрения и если что, то… А сейчас она почти сутки была неизвестно где. Вот именно, где? Возможно, что я с самого начала недооценил её и не относился серьёзно к её присутствию, посвящая в некоторые вопросы, которые нужно держать в секрете. Неизвестно, как повернётся дело, но оставаться без козырей в игре с высокими ставками нельзя.
Я рисковал не только собственной безопасностью. Я вывел Марию на полковника Борисова, у которого были все нити связей с главами государств Европы. Кроме того, он мог получить высокие рекомендации для организации связи и с другими странами мира.
Большевики могли со спокойной совестью зарезать курицу, которая несёт золотые яйца. Без всякого сожаления новое правительство России высылает за границу людей с мировыми именами, тех, кто обеспечивает международный авторитет нашей страны. Они считают, что всё у них получится по щучьему велению.
Нет, такое бывает только в сказках. Авторитет государства зарабатывается годами, столетиями, государственной поддержкой талантов и перспективных, приоритетных направлений в науке, культуре, искусстве, обороне. Сломать всё может любой дурак, а заново отстроить может только тот, кто это строил и кому это нужно. А кто будет восстанавливать экономику в России, когда всех специалистов разогнали или уничтожили?
Рассуждая об этом, я не заметил, как очутился у дома Борисова. Полковник сидел над исторической повестью времён Ивана Грозного. Похоже, что его волновали те же мысли, что и меня.
Уехать от смерти, от мести тирана - предательство родины. Погибнуть на родине ни за что по воле тирана - безвестность или то же обвинение в предательстве. Стать подручным тирана - заслужить позор и принять на себя всю вину тирана, которого люди будут зацеловывать за грозность и «справедливость», и плевать на могилы его подручных.
Как ни крути, а дворянству и интеллигенции, как сейчас говорят - среднему классу - податься некуда. Куда ни ткнись - всё плохо. И ещё хуже, что в этом среднем классе разброд и шатания. Обстановка как в банке с пауками, все считают, что виноват кто-то другой, а вот он такой ласковый и пушистый пострадал ни за что. Знали бы вы, сударь, что у Молоха виноваты все, сидели бы тихо, прижав язычок.
Глава 36
- Дон Николаевич, - раздался голос полковника Борисова, - вы будете заходить или всё так же будете стоять у калитки и мотать головой?
Я оторвался от своих мыслей, улыбнулся и вошёл в дом.
- Случилось что-то, - участливо спросил Борисов, - и почему вы без верного телохранителя?
- О нём и хочу поговорить, Александр Васильевич, - задумчиво сказал я, - какие-то сомнения терзают меня, а правильно ли я сделал, выведя её на вас? Может, нам нужно было делать вид, что мы с вами не знакомы?
- Кто его знает, что правильно, а что неправильно, - философски сказал мой бывший шеф, - время покажет. А она, как-никак, всё же та ниточка, которая связывает нас с нашей родиной. Вы тоже ниточка, но у неё возможностей больше. И я её хорошо понимаю. Она терзается, разрывается между своим долгом и вами. И всё идёт к тому, что вы разорвёте эту нить, и мы окажемся без связи с Россией. Мы не можем бросить её, она наша родина и мы должны служить родине, переходя на службу к новым правителям. Другого выхода нет. Причём это понимают все, и они пошли бы на службу к победившему народу, но никто не уверен в своём будущем. И я не уверен. Но я не агрессивен к своим соотечественникам, а те, кто запятнал себя кровью, жаждут дальнейшего кровопролития.
- Но война ещё не закончена, Александр Васильевич, - пытался я сохранить какую-то искорку веру в победу Белого движения.
- Полноте, батенька, - усмехнулся Борисов, - война проиграна давно, в октябре 1917 года, когда не нашлось сил для восстановления власти и порядка, и когда никто не хотел сорганизоваться на противодействие установлению советской власти в стране. И запад давно кинул нас, исключив Россию из числа тех, кто будет в списке победителей над Германией и её союзниками.
- Александр Васильевич, - сказал я, - вы прямо прорицатель какой-то. Война ещё не закончилась и Германия сильна как никогда.
- Дон Николаевич, спуститесь с луны на нашу грешную землю, - улыбнулся полковник, - через месяц-два Германия будет способна только воевать с Россией, пошедшей на огромные уступки, чтобы избежать удушения революции.
Но революция перекинется на Германию. Любая палка имеет два конца. Политика братания и агитация противника на фронте - это как вирус, заражающий всех, кто с ним соприкасается. Распропагандированные российские солдаты не препятствовали революции и открывали фронт противнику. Немецкие солдаты видели это, и немецким солдатам не хочется продолжения войны, и они уже распропагандированы, несмотря на немецкое чувство дисциплины.