Страница 52 из 107
- Я тут! – крикнул он, привлекая к себе внимание, чтобы не тратить время на то, чтобы подойти к ним.
Четверо обернулись. Четверо. Это много, это, даже, пожалуй, слишком много. Но хорошенько подумать об этом раньше принц не удосужился. Он устал. Давно не сражался, и теперь не испытывал ничего, кроме усталости во всём теле. А теперь ещё перед ним стояли четыре наёмника, полных сил и совершенно чётко собирались убить его. Что-то подсказывало Лефиру, что это им теперь действительно под силу. Он не стал мешкать и долго думать. Не стал геройствовать и надеяться на помощь избитой ведьмы. Принц стартовал с места и помчался в сторону лестницы, что вела наверх. Лестница была узкая, с опасно прогибающимися ступенями, и на ней был шанс расправиться с каждым по отдельности. Принц добежал до неё и взобрался на несколько ступенек прежде, чем оступился и упал. Может, ему бы и удалось не упасть, но край ступени треснул, и потому не оступиться шанса не было. Как ни странно, эта досадная неприятность спасла ему жизнь, так как в этот самый момент вражеский лучник, появившийся в дверях, выпустил в него стрелу. Она пролетела мимо, но произвела на Лефира угнетающее впечатление. Четыре мечника и лучник не оставляли ему шансов и надежд на то, что всё закончится хорошо. Лефир замешкался, не зная, куда лучше метнуться: на лестнице он находился лишь в начале и был отличной мишенью, но внизу его было очень просто окружить. В следующую секунду он услышал грохот падающих тел и зачем-то пригнулся и быстро взглянул в сторону лучника, но тот лежал ничком, зажав в одной руке приготовленную стрелу, а в другой лук. Четверых недругов тоже не было слышно. Холодок пробежал по спине принца, хотя он догадывался, что это снова доброжелатель, который помог ему в роще. И всё же принц со всех ног бросился обратно в комнату, где находилась Элейна. Из четверых остался лишь один наёмник. Он опасливо озирался по сторонам. Принц успел заметить, что из тел троих его сообщников торчали стрелы.
- Одного я оставил тебе, – произнёс знакомый голос откуда-то с улицы. - Надеюсь, справишься. Не мешкай!
Лефириус вздрогнул от этого голоса. Больше всего на свете ему бы хотелось броситься вслед за ним и узнать, кто он и почему помогает ему. Но голос был прав, мешкать не следовало, и потому Лефириус бросился на оставшегося в одиночестве врага. Тот тоже моментально вышел из оцепенения и, видимо, решил бороться за свою жизнь до конца. Лефиру это не понравилось: он чувствовал, как усталость с новой силой наваливается на него, отчего он уже не может реагировать стремительно и верно. К тому же ему казалось, что неизвестный доброжелатель всё ещё рядом, смотрит через окно, наблюдает за ним, и, если всё пойдет к тому, что Лефир проиграет, этот неизвестный обязательно появится и всё исправит. Возможно, поэтому принц не очень расстроился, когда его повалили на пол. Но никто не стремился вмешиваться и помогать ему. Никто не спешил выпускать стрелу в человека, прижимавшего его к полу, пахнущему гнилыми досками. Враг был доволен собой. Он собирался было вонзить в него меч, но Лефир отбросил оружие и принялся работать кулаками. Он настолько резко и неожиданно даже для самого себя перешёл в наступление, что враг опешил. Принц ощутил в себе прилив сил, у него открылось второе дыхание, но этого уже не требовалось: Элейне удалось подняться и она, подобрав свой нож, вонзила его в шею противника.
- Хоть немного… поучаствовала, – слабо улыбнулась она, и Лефир быстро вскочил с пола и придержал её за талию, так как девушку шатало.
- Эй, почему ты не зачаровала свою одежду? – возмутился принц, находясь в странно непривычной эйфории от того, что они остались вдвоём стоять над убитыми врагами.
- Я…- пробормотала девушка растерянно. – Я как-то не подумала о том, что могут искать меня…
Он на мгновение отпустил Элейну, подобрал и убрал свой меч в ножны. Потом снова приобнял девушку, которая уже начала подаваться в сторону, и вздохнул:
- После того, что мы наплели стражникам, тебя будут искать едва ли не усерднее, чем меня: в теории с помощью тебя меня можно заманить в любое удобное убийце место.
- Я просто не думала, что стражники так быстро вернутся в столицу... – попыталась оправдаться Элейна и по её щекам потекли предательские слёзы от осознания собственной глупости.
- Ладно,- снова вздохнул он, не зная, как её успокоить. - Всё могло быть хуже. Пойдём отсюда, – он осторожно направился к двери, бережно увлекая Элейну за собой.
Однако её больная голова кружилась, и сил девушке хватило лишь, чтобы дойти до двери, после чего она провалилась в тяжёлую вязкую темноту. Принц был готов к чему-то подобному, и потому не был вынужден долго раздумывать. Он осторожно положил Элейну на пол и стянул с себя плащ, помня о том, что зачарована одежда. Лефир осторожно взял девушку на руки, пытаясь укрыть её своим плащом, и, ежеминутно воровато оглядываясь по сторонам, вышел на улицу. Было ещё не совсем темно, но оставаться в доме с убитыми людьми казалось опасным. Наверно, равно опасно, как и покидать этот дом, но всё же принц с Элейной на руках побрёл по сумрачным знакомым улочкам. Девушка оказалась на удивление лёгкой, и он подумал, что всё-таки она может оказаться из рода каких-нибудь фей.
Никогда его родной город не казался ему более мрачным, враждебным и отталкивающим. Он вспомнил, с каким неподдельным презрением Элейна произнесла на опушке слово «Оуил», и подумал, что сейчас мог бы в точности повторить его с той же интонацией. Искренняя неприязнь ко всему, что находилось в столице, завладевала им. Ему не нравились дома, от скопления которых, казалось, становилось трудно дышать; не нравились спешащие по своим делам прохожие, от которых приходилось таиться; не нравились улицы, слишком грязные и дурно пахнущие, а также не нравились огни в окнах, которые напоминали о том, что большинству в этом городе комфортно и уютно. Как в Оуиле может быть уютно, Лефир теперь не представлял. Как это не парадоксально, но при том, что вокруг всё было каким-то зловещим и вызывающим отвращение, Лефир пребывал в приподнятом настроении: он давно не дрался и не чувствовал в теле упоительного ощущения напряжения каждой мышцы, после которого всё тело ещё долго ныло приятной болью. Кроме того, вспоминая прошедшую потасовку, он не мог не отметить, что ему не стыдно за себя. Да, ему помогли, но и он сделал всё, что мог, а мог он, как оказалось, не так уж и ничтожно мало, как ему прежде думалось.