Только ты

Позже на берегу начнется молодежная вечеринка – с конкурсами и песнями под гитару, солнце медленно ползет к горизонту, народ из города все прибывает, и активисты университета скликают в рупор всех неравнодушных помочь натаскать сучья для благого дела.

Это интересно и ничуть не скучно. Через полчаса мы с Кузнецовой снова хохочем над анекдотом, который нам рассказывает незнакомый паренек, позабыв обо всех личных горестях, сгружаем на берег длинные сучковатые ветки и снова уходим в лес шумной толпой…

– Давай, Дашка, давай! Я в тебя верю!

Время вечера и конкурсов началось. Берег шумит от количества студентов, и неважно, что мы с разных факультетов, а переживать желательно за свой. Кузнецова в большом круге в компании девчонок танцует ламбаду, затем зажигает сальсу, и я всей душой болею за подругу.

– Ура! – кричу, вместе с другими студентами поднимая руки, когда она выигрывает приз – красное яблоко – и со смехом бросает его в толпу.

– Господи, теперь бы отдышаться! На целый год стыда набралась! И зачем только Брагин меня вытащил… Убью Борьку! Вот только поймаю в университете, все вспомню!

– Перестать, Дашка! Это было незабываемо! – и я говорю чистую правду. Вот и Петька улыбается с другой стороны круга, глядя на раскрасневшуюся девушку.

Дальше конкурс на «Самые ласковые руки». Вызвавшимся парням завязывают глаза, но прежде показывают красивую девушку и предлагают по очереди аккуратно надеть ей на ногу чулок и подвязку. В самый последний момент вместо девчонки в круг выпрыгивает худощавый паренек, и мы хохочем до ломоты в животе, глядя, как студенты с завязанными глазами усердно стараются угодить «даме», заигрывая с ней и улыбаясь.

Вечер щедрый на идеи и веселье, и вот уже ведущий, превратившись в режиссера, объясняет трем студентам, что снимает кино, и просит показать звуками и жестами, как взлетает реактивный самолет. Поблагодарив участников, замедляет «съемку» и просит изобразить взлет медленнее. Еще медленнее. Еще…

– Спасибо за внимание! Вы смотрели шоу «Ржавые роботы»! На свалку всех! На свалку! – кричит голосом Жириновского, когда один из парней со звуком, похожим на мычание, падает носом в песок и продолжает «заходить на посадку».

Я тоже приношу очки своему факультету, неожиданно выиграв соревнование в дартс среди девчонок. Дашка визжит и прыгает, обнимает меня за шею, обещая гордиться подругой до конца своих дней, а Борька искренне удивляется меткому попаданию в яблочко и выбитым пятидесяти очкам.

– Я тоже так хочу, Матвеева! Там что, в твоей Франции, всех учат так метко бросать дротики?

– Нет. Только тех, кто живет в квартире с соседом, у которого море увлечений, и дартс – одно из них.

Давно я так не веселилась. Мы спускаемся с подругой к реке, чтобы намочить ноги и просто побродить по воде. Поболтать о своем, пока другие купаются, невзирая на опускающуюся прохладу вечера. Где-то за палатками слышится рев мотоциклов – подъезжают опоздавшие. К небу тянутся костерки, пахнет древесным дымком и шашлыками. Из лесу ни с чем возвращаются следопыты. Они выясняют положение дел и с новым рвением уносятся на поиски Пропавшего студента, и Борька Брагин уносится с ними. Дашка вдруг разом смущается, когда ее рука оказывается в ладони незаметно подошедшего к нам Петьки.

– Пойдем, Кузнецова, вспомним школу.

Уже заметно смерклось, и на берегу разжигают первый из двух больших костров. Збруев не просто так приглашает Дашку подойти к кругу. Несколько пар собираются принять участие в конкурсе «Последний танец» и на песке расстилают платки. Каждой паре предстоит танцевать на своем, но с новым танцем платки складывают вдвое, потом в четверо, усложняя танцующим задачу, пока платок не остается размером с тетрадную страничку и вдвоем на нем не устоять…

– Дурачок, – ворчит красная как помидор Дашка, когда возвращается. – Я думала, Збруев меня уронит, я ж тяжелая, не то что его бледная немощь. А он все держал и держал… Настя, – вдруг всхлипывает носом, – если бы ты знала, как мне плохо. И зачем я только сюда приехала?

– Хочешь, уедем? Прямо сейчас!

– Нет, не хочу. Теперь уже все равно поздно. Для всего поздно. Ты оставайся, я скоро вернусь. Так выпить хочется, хоть волком вой! Наедине, извини, не то разревусь.

– Дашка…

Но Петька уходит следом, и я понимаю, что им сейчас точно не до меня.

– Ну вот, нашел! Теперь не отпущу!

На талию ложится чья-то рука, смело притягивая меня к парню, и я вдруг оказываюсь в центре круга. А дальше приходится участвовать в конкурсе, который мне изначально не нравится. Потому что меня как пару выбирает Воропаев и потому что из-под любопытных глаз студентов не уйти, не испортив им праздник.

Я пробую протестовать, но никто не слышит. За всеобщим весельем всем наплевать, являюсь ли я девушкой Сергея или нет и чего я хочу.

– Настя, ну чего ты напряглась? Это же просто игра, понимаешь? Я не прошу тебя скрыться со мной в палатке. Давай поучаствуем, это интересно!

Слава богу, танцевать с Воропаевым не нужно. Нужно просто с завязанными глазами угадать свою пару среди десяти парней, опираясь на тактильные ощущения. Или не угадать. Не знаю, намерен ли Сергей в свою очередь искать меня, но вот я его находить точно не собираюсь.

– Наградой будет поцелуй! – это со смехом и предвкушением объявляет незнакомая девчонка, вызвавшаяся завязать мне глаза, и я обещаю себе ее разочаровать.

Целоваться с Воропаевым я точно не намерена. Уж лучше извиниться за испорченный конкурс и напрасные ожидания. Зря блондин улыбается.

– Как тебя зовут? – тем временем спрашивает девчонка, затягивая на затылке узел шелкового платка.

– Настя.

– Так вот, Настя, – со смехом объясняет правила, – постарайся угадать своего парня! Хоть за уши его щупай, хоть за нос! Иначе придется целовать другого! На ком остановишь выбор!

Народ шумит и волнуется. Смеется. Отпускает шутки, приободряя меня. С реки дует прохладный ветерок, овевая голую кожу рук и бедер, играя волосами. Скоро придет место танцам и песням под гитару. Шашлыкам. Маленьким и большим компаниям. Разговорам у костра и уединению парочек. Я думаю о чем угодно, – о том, что моя обувь осталась у кромки воды, что ноги босы, а ступни в речном песке, что незнакомого человека всегда можно поцеловать в щеку, – старательно затирая в памяти внешность Сергея.

Я ни за что его не найду, ни за что. Я даже не помню, во что он одет.

Ведущие конкурса просят выйти из толпы девять парней и ставят их бок о бок. Под одобрительный свист зрителей опускают на колени, чтобы не дать мне преимущество угадать с ростом. Дают команду снять с себя все, что выше пояса, и ни в коем случае не выдать себя голосом.

По тому, как визжат и кричат девчонки, как хлопают в ладоши, я догадываюсь, что парни обнажили торсы. Девушка-ведущая отводит меня в сторону от того места, где я стою, на несколько шагов и шепчет в ухо: «Начинай!», а я вдруг понимаю, что боюсь ошибиться. Оказывается, мир, в котором человек остается наедине со своими ощущениями, видится ему совершенно иным. И если ты первопроходец, велик шанс заблудиться.

Становится так тихо, что слышно, как, прогорая, трещит костер.

Плечи – голые, теплые, чужие. Худощавые, покрепче, полноватые… Ладонь легко касается подбородков, волос, щек – чисто выбритых и колючих. Ничего не чувствуя, никого не узнавая. Стрижка-ежик, хвост, жесткая, уложенная гелем в «шипы» челка, кудрявый чуб… У Воропаева тонкие светлые пряди, и коснувшись похожих волос, я тут же отдергиваю руку, чтобы полным слепцом шагнуть дальше. Нет, мне совершенно точно нужны глаза, настолько под руками все безлико и схоже. Тускло. Сейчас я уверена, что не опознала бы даже отца…