Только ты

– Париж! Версаль! Ну, мать, ты даешь! Кто бы мог подумать! Какие еще будут сюрпризы?

– Это не я даю, Даш, это все мачеха. Она много сделала для меня. Ты даже не представляешь, насколько много!

– А чего мне представлять-то? – поднимает плечо Кузнецова, и в этом коротком движении девушки я с удовольствием узнаю свою вчерашнюю девчонку-одноклассницу. – Я тебя вижу и верю!

– Очуметь, Настя, до чего же ты классная! – хватает меня за руки, когда мы подъезжаем к торговому центру и выходим из машины, оставляя ее на парковке. – Дай посмотрю на тебя! Ну и фигура! Маринка от зависти сдохнет!

Я мрачнею, и Дашка неожиданно тоже. Мы как будто вместе не хотим продолжать разговор. Я задавать вопросы, а она отвечать.

– Потом, все потом! – снова машет рукой, беря меня под локоть, уволакивая за собой к центральному входу в магазин, и я соглашаюсь:

– Ладно, Кузнецова, как скажешь.

У Дашки полная грудь, тонкая талия и аппетитная попа. Она честно целый час бродила за мной по отделу «Мир художника», разглядывая кисти, мольберты и тюбики с краской, с важным видом царапая ноготком холсты, и теперь с чистой совестью больше получаса крутится у зеркала в примерочной магазина женского белья, примеряя купальники. Строит своему отражению вызывающе-эротичные рожицы и на мой смех отвечает, что скоро в универе будет День потерянного студента, и вот тогда я ее пойму и запою по-другому!

– Конечно, если у тебя в загашнике не окажется красивого купальника! Потому что девчонки у нас огонь, сама увидишь, а виновник праздника – технический факультет, где полным-полно симпатичных парней! Так что мы, одинокие и свободные, должны быть на высоте! Нет, ночи холодные, ясен пень, но вдруг случится чудо и придется раздеться?!

– Дашка, ты самая лучшая, даже не сомневайся!

И девушка тут же закатывает глаза, закусывает губы, принимая позу опытной обольстительницы.

– А то!

После чего мы вместе хохочем. Как же я скучала по ней!

После трех часов променада коридорами и этажами торгового центра мы здорово устали. В руках полно пакетов. Итальянский ресторанчик с вывеской «la pizza Paolo» в это время почти полон, но нам с Дашкой все же удается найти свободный столик у окна, сбросить покупки возле стены и заказать вожделенный кофе и фирменную пиццу, чтобы успокоить урчащие от голода желудки.

– Валяй, Матвеева, спрашивай! – великодушно разрешает подруга, когда ее чашка кофе выпита, фирменное блюдо съедено, а мне остается сделать несколько глотков уже остывшего эспрессо. – Вижу ведь, что хочешь.

Хочу. Я ни о ком ничего не знаю. Не хотела знать до своего возвращения. Найдя Дашку, решила, пусть она сама все расскажет.

– Так что там с Петькой? – не терпится мне узнать. – Как у него дела? Почему ты одна, Кузнецова? Мне казалось, что вы со Збруевым обязательно будете вместе. Ты помнишь, как он за тобой хвостиком ходил?

Дашка снова хмурится, и меня прошибает страшная догадка.

– Петька… Неужели он… с ним…

– Да нет, – отмахивается подруга, но грусть с лица не прогоняет. – Все хорошо с Петькой, Настя, жив-здоров. Такой бугай стал, что даже из бабуина вырос! Сейчас все парни двинулись на качалке, вот и он тоже в культуристы подался. На физтехе учится, что-то с самолетостроением связано. Встречается. Кажется, даже жениться готов.

– Что? Да ну!

– Ага, – кивает Дашка. – И знаешь на ком?

– На ком?

– На Маринке Воропаевой. Прикольно жизнь перемешала карты, да?

Не то слово. Вот так новость. Она буквально огорошивает меня и чувствуется как ужасно неправильная. Невероятная. Услышав которую, хочется сказать: «Неправда! Такого просто не может быть!» Я же сама видела, как Петька смотрел на Дашку. Как будто кроме нее для него других девчонок не существовало! Хотя нам было всего пятнадцать-шестнадцать лет. Все действительно могло измениться.

– Сама в шоке, – улыбается кривой улыбкой подруга. – Воропаева выставила статус «Помолвлена», и, кажется, Петька тоже счастлив. Ходит с ней как баран. Фу! Не хочу о них говорить.

– Ничего не понимаю. А как же ты?

– Ой, Настя, давай не будем. А если будем, то в следующий раз, хорошо? – просит Дашка. – Я себя знаю. Сейчас расстроюсь и снова разревусь как дура.

Значит, еще болит.

Мне не хочется, чтобы Дашка ревела, и я развлекаю ее историями из своей версальской жизни. Рассказываю о том, как в первый же день знакомства с Арно проиграла ему спор на желание, и в выходные парень привез меня в парижский Диснейленд, чтобы прокатить на американских горках. И как я его потом без всякого стеснения чуть не задушила, когда ноги перестали дрожать. А он, смеясь, уговаривал меня ругаться по-французски, потому что по-русски ни слова не понимает.

– А еще Арно научил меня метко стрелять. Рядом с нашей архитектурной школой находился тир, его держал старик-француз вместе с кафе, и мы частенько после занятий заглядывали к отставному полковнику, чтобы поесть мороженое и пострелять. Так что я теперь запросто могу выбить десятку, представляешь!

Мне нравится разговаривать с Дашкой. От нее веет энергией и позитивом, несмотря ни на что – искренней радостью и настроением, и мы, не в силах расстаться, отправляемся в кино. Смотрим комедию, снова хохочем, жуем попкорн, после – гуляем парком, и только потом она отвозит меня домой.

– Увидимся в универе, Матвеева! Ты знаешь, где меня найти! И смотри у меня! – Дашка строго грозит из машины пальцем. – Завтра обязательно надень что-нибудь посексуальнее! У тебя не факультет – конфетка! К черту скромность! Хочу, чтобы моя подруга утерла всем нос!

– Поверь, Кузнецова, мне хочется этого меньше всего.

– Да кто тебя спрашивает, Насть? – округляет Дашка глаза. – Ты из Парижа приехала, мать, или где?

– Я не собираюсь об этом кричать.

– И не нужно! Сами увидят, если глаза есть. Ты, главное, марку держи, иначе смысл?

– Вообще-то весь смысл был в обучении.

Но подруга уже не слушает, громко сигналит и уносится в город, а я возвращаюсь в дом – мне не терпится рассмотреть покупки. Долго вожусь с расстановкой, раскладываю вещи, подготавливаю конспекты, и когда наступает ночь, на цыпочках крадусь из ванной комнаты родителей к себе на второй этаж, где спешу упасть в постель. Лежу, отвернувшись к стене, думая о том, что в следующий раз, если снова замечу дверь спальни Стаса открытой – ни за что не остановлюсь, чтобы увидеть его стоящим у окна ко мне спиной, сунувшим руки в карманы домашних брюк.

Какой черт меня дернул? Наверняка он слышал мои шаги.

Интересно, с каких это пор Стас не закрывает дверь в спальню?

И… неужели у него всегда была такая красивая, по-мужски широкая спина?

Наверно, всегда.

Господи, о чем я думаю?

М-да…

Спать!

Но когда через пятнадцать минут во дворе раздается звук двигателя мотоцикла и в приоткрытое окно долетает шум механизма, запирающего ворота, я снова открываю глаза, чтобы вздохнуть.

Уехал.

Интересно к кому? И куда?

Университет встречает меня добродушно. В нашей группе тридцать человек, поровну девушек и парней, и я с удовольствием растворяюсь среди новых лиц, выбираю светлое место у окна и включаюсь в занятия. Игнорирую шуточки со стороны соседа в свой адрес, довольно милые и симпатичные, и стараюсь держаться со всеми приветливо, не спеша о себе распространяться. Ни к чему это, как бы ни казалось Дашке. И ничего сексуального, о нет! На мне брюки-капри, легкая блуза без рукавов и лодочки. (Когда у тебя сумка с учебниками, чертежными принадлежностями и красками, невольно задумаешься о высоте каблука.)

Я люблю архитектуру, преподаватели внушают доверие, и за учебным процессом занятия пролетают незаметно. Я даже успеваю потрещать по телефону с подругой и поделиться впечатлениями о новой группе, прежде чем, выскочив из университета, отправиться в художественный салон-школу Груно Лесовского на первый урок по рисунку. Остаюсь в мастерской художника до позднего вечера, наблюдая за его работой, за работой его учеников, и когда оказываюсь на остановке – уже заметно смеркается.