Искажение жестокости

—Русла-а-ан, — обиженно заныла Ольга с пьяной настойчивостью, — солнышко ты моё. Ну, не смотри так мрачно. Лучше поцелуй меня. Тебе ведь хочется поцеловать меня, я это чувствую. Поцелуй меня прямо сейчас. Ну же, смелее. Сделай то, что тебе хочется, мой сладенький, и я…

—Не называй меня сладеньким! Сейчас же заткнись! — потеряв контроль над собой, вдруг нервно завопил Руслан и резко отпихнул девушку обратно к колонне. — Ты что, забыла, что ты меня бросила? Так я тебе сейчас напомню. Ты меня бросила, Оленька. Ты вышвырнула меня вон, как ненужную вещь. Ты связалась с этим Люксом. А сейчас ты… ты просто издеваешься надо мной, вот и всё. Не подходи ко мне.

Задыхаясь от ярости и возмущения, вне себя от невыносимой боли и обиды, парень отпрянул назад, к ограде автостоянки. Растрёпанный и несчастный, раздираемый самыми противоречивыми чувствами и желаниями, он в изнеможении присел на широкий бетонный выступ, дрожащими руками достал сигареты и закурил, изо всех сил стараясь не смотреть на Ольгу. Его всего трясло, не то от ненависти и презрения, не то от тоски и отчаяния. Руслан и сам толком не понимал, что с ним такое творится, почему так больно, так невыносимо тяжело ощущать каждой клеткой тела эту невероятную, свихнувшуюся реальность, в которой Ольга, чуть пошатываясь, стояла на расстоянии нескольких шагов и машинально, отстранённо ему улыбалась холодной, ничего не значащей улыбкой.

Бесцеремонно отброшенная им прочь, девушка трясущейся рукой нашарила колонну позади себя, прислонилась к ней поудобнее, тщательно поправила чуть сползшие очки и начала упорно сверлить нервно курившего Руслана злым и насмешливым взглядом из-под упавших на лицо длинных, светлых волос.

—Если я вышвырнула тебя, как ненужную вещь, тогда почему ты не уходишь, сла-а-а-аденький мой? — наконец, с жестокой издёвкой протянула она после непродолжительного молчания. — Предупреждение от меня ты уже получил. Можешь теперь спокойно сваливать. Чего это, интересно, ты расселся тут, Руслан? А-а-а, понимаю, понимаю. Ну, конечно, надо же покурить на дорожку. Как же без этого? Без этого никуда. Ну, кури и проваливай. А если ты ждёшь, что я снова начну упрашивать тебя поехать на такси, то я вынуждена тебя разочаровать. Не стану я больше тебя упрашивать, понял? Хоть пешком топай, мне всё равно. Мне плевать. Я уже жалею, что вообще пришла сюда сегодня.

—Я в этом и не сомневаюсь, — парень исподлобья быстро царапнул её мрачным и несчастным взглядом, — тебе всегда было плевать на меня.

—Подумать только, какая душераздирающая трагедия. Кровь прямо стынет в жилах от ужаса. Мне всегда было плевать на тебя. Я тебя бросила. Я тебя вышвырнула, как ненужную вещь. Ах ты, бедный мой, несчастный. Да я просто монстр какой-то. А ты моя несчастная жертва. Твоё жалкое нытьё просто смешно, Руслан. Ха-ха-ха! — вызывающе расхохоталась Ольга, воинственно и задорно тряхнув светловолосой головой, потом добавила сердито: — Если уж на то пошло, сладкий мой, так это ты первый бросил меня. А теперь сидишь тут с обиженным видом и злишься неизвестно на что. Это, наверно, потому, что ты слишком трезвый сегодня. Помнится, в L-клубе ты был не так обидчив…

—Я?! Я бросил тебя? — перебив её оскорбительные рассуждения о его обидчивости, возмущённо выпалил Руслан и едва не выронил сигарету изо рта от такой непревзойденной наглости. — Очень интересно.

—Ну, ещё бы, конечно, интересно, — насмешливо фыркнула девушка, поправляя свои очки. — Сначала запудрил мне мозги красивыми словами о свободной жизни, обещал всегда поддерживать и помогать во всём, а потом взял и бросил.

—Вот уж не знал, — срывающимся от волнения и обиды голосом проговорил парень, сверкнув на неё сердитыми глазами. — Значит, это я заставил тебя лечь в постель к этому Люксу, который теперь обрабатывает тебя кулаками, да? Это я заставил тебя принять участие в том его идиотском конкурсе? Может даже, это я сам попросил его телохранителей, чтобы они избили меня до полусмерти? Да? Ну, скажи, да?

—Конечно, ты, кто же ещё? — решительно и непреклонно отрезала Ольга, отбрасывая прочь всякую логику.

—Становится всё любопытнее. Прошу тебя, не стесняйся. В чём ещё ты обвинишь меня?

—Да во всём! — разъярённо выпалила она. — И нечего теперь на меня свои зелёные глазки возмущённо таращить. Ведь это ты запрещал мне соваться на тот конкурс. Ты начал совершенно по-идиотски ревновать меня и обвинять в том, что я сплю с Люксом, хотя у меня тогда и в мыслях такого не было. Что же мне оставалось делать? Избавившись от брата, я так радовалась своей свободной жизни с тобой. Я, наивная, считала, что больше никто никогда не будет командовать мною, как своей собственностью. Я думала, ты будешь гордиться, если я поучаствую в этом конкурсе, а ты… ты сошёл с ума от своей дурацкой ревности, ты достал меня своими придирками и запретами. Ты повёл себя, как самый примитивный и дремучий собственник. В общем, ты оказался точно таким же, как мой милый братец, беспрестанно мучивший меня всё моё детство.

А ведь прежде ты столько раз говорил мне, что свобода — это самое лучшее, что есть в жизни. Ты говорил мне, что человек не вещь, не игрушка, и нельзя его переделывать по собственному усмотрению, нужно принимать его таким, какой он есть. И ещё много всякой фигни ты говорил мне в те времена, когда я, наивная, считала, что свободнее тебя человека на свете не найти. Но всё это у тебя оказалось только на словах. Только на словах, Руслан. А на деле, ты, наверно, мечтал, как и мой маньяк-брат, сотворить из меня то, что тебе хочется. Как и он, ты мечтал спрятать меня в каком-нибудь тёмном углу, распять по стеночке, да и любоваться в своё удовольствие на мою «девственность». На мою «невинность». Наслаждаться тем, что я принадлежу только тебе, и ты легко можешь делать из меня всё, что захочешь. Из скромной, запуганной девочки бесстрашную и отчаянную светскую львицу. Легко. Но только пусть эта львица будет на твоем персональном поводке, пусть не вздумает выпускать коготки и показывать свой нрав. Нет, это тебе совсем не нравится. Ведь на самом деле, ты ценишь лишь собственную свободу, верно? А находить хрупкое равновесие между собственной свободой и границами чужой свободы так тяжело и утомительно. Зачем? Намного проще запретить. Сказать «моя». Не смей, не ходи, не участвуй.

Ну, что ты молчишь, Руслан? Хотя бы для приличия поспорил бы со мной, что ли. Ты вот всё говорил мне... свобода... свобода... и мы полноправные партнёры, никакой жалкой зависимости, которая маскируется красивым и пустым словом «любовь», а на самом деле унижает и превращает в раба, никакой сопливой любви, только уважение и взаимная поддержка. Никто никому не принадлежит, никто никого не подавляет и не ущемляет, свободная и счастливая жизнь. Ну и где она, эта жизнь? Чушь, сладенький мой. Чушь это всё и враньё. Нет никакой свободы! Ничего нет! — яростно выкрикнула она и потом истерично, неудержимо расхохоталась. — Каждый мечтает распять другого по стеночке. Каждый хочет переделать другого так, как ему нравится, так, как ему нужно и выгодно. Кто сильнее, тот и прав. Кто слабее, подчиняйся и не спорь. Ха-ха-ха! А ты говоришь, свобода.