Искажение жестокости

Он быстрым, неловким движением сдёрнул с плеча рюкзак, повесил его на спинку стула и, старательно пригладив обеими ладонями свои длинные, непослушные, вьющиеся волосы, связанные на затылке в хвост, наконец, робко сел рядом с девушкой.

—Я так рада тебя видеть, — призналась она, поднося к лицу розы и вдыхая их приятный аромат.

—Правда? — снова мучительно краснея и смущённо заглядывая ей в лицо, недоверчиво спросил Димка. — Я тоже очень-очень рад тебя видеть. Я даже выразить это не могу. Хорошо, что я пошёл сегодня через галерею и встретил тебя. Повезло мне. А что ты здесь делаешь?

—Я жду Руслана. Он обещал мне подойти сюда через час.

—Ну, как у вас с ним дела? — тихо спросил парень, опуская глаза.

—Плохо, Димка, всё очень плохо, — печально призналась Полина и положила букет на стол рядом со своей чашкой. — Вот хочу с ним, наконец, объясниться, и… в общем, я даже не знаю, что мне теперь делать, — в отчаянии добавила она.

—Пожалуйста, не переживай так, — он снова с сочувствующим видом вскинул на неё свои лучистые, добрые глаза, — всё как-нибудь образуется, вот увидишь. Не надо только отчаиваться.

—Но он не отвечает на мои звонки. Он отключает телефон. Наверно, он больше не хочет меня видеть и общаться со мной. Я ему надоела.

—Просто понимаешь, в чём дело… он теперь очень занят, — со своей обычной доброжелательностью попытался оправдать друга Дима. — Мы шлифуем нашу программу для предстоящего концерта. Скоро будет генеральная репетиция в клубе. Нужно подготовиться, как следует, чтобы не опозориться там. Ну и вот, он ни о чём другом сейчас не может думать, поэтому…

—Да, я знаю. Я всё понимаю, — перебила его девушка. — Я же не эгоистка какая-нибудь. Конечно, я понимаю, что сейчас самое главное для него — это концерт. И всё же… всё же… — добавила она с горечью в голосе, — всё же он мог бы сказать мне пару слов по телефону, правда? Всего несколько слов, чтобы только услышать его голос. Это не заняло бы много его драгоценного времени, верно?

—Да, — едва слышно пробормотал Дима, не решаясь поднять взгляд на расстроенную Полину.

—Вот когда я звоню тебе, Димка, — грустно продолжала девушка, — ты всегда разговариваешь со мной. Даже если ты очень занят, даже если ты думаешь в этот момент только о концерте. Ты всё равно разговариваешь со мной. Ах, почему ты не он! — вдруг нечаянно сорвалось с её дрожащих губ.

Дима с ужасом взглянул на Полину и тут же поспешил отвести испуганные глаза в сторону, а доброе лицо его на мгновение исказила гримаса боли, которую он сразу же прогнал немного вымученной улыбкой.

—Да, я тоже иногда об этом жалею, — не глядя на неё, хрипло и тихо пробормотал парень, судорожно вцепившись побелевшими пальцами в край стола.

Услышав какую-то необычную ноту в его дрогнувшем голосе, девушка удивлённо посмотрела ему в лицо. Только теперь до неё полностью дошёл смысл последних, сказанных ею, неосторожных слов и затаенная горечь его ответа.

—Извини, Димка, — растерянно пробормотала она, — я сегодня несу какую-то чушь. Не слушай меня.

В это время, спасая их от тягостно повисшего, неловкого молчания, к столику подошёл официант в фирменной, сиреневой жилетке поверх белой рубашки с короткими рукавами и предложил посмотреть меню.

—Может, заказать тебе что-нибудь? — робко спросил Дима.

—Нет, не надо, — грустно покачала головой девушка, — а впрочем… принесите мне ещё кофе, пожалуйста.

—Тогда мне тоже, — сказал Димка.

Когда официант ушёл, некоторое время оба смущённо молчали. Полина задумчиво разглядывала людей, идущих мимо по галерее. Дима растерянно уставился на свои руки, судорожно сплетённые на коленях.

—Скажи, пожалуйста, честно, Димка, мне на самом деле идёт эта причёска? — вдруг спросила девушка, резко поворачиваясь к нему всем телом.

—Да, — он поднял на неё искренний и преданный взгляд. — Ты такая красивая с этой причёской. Мне очень нравится.

—Тебе нравится, — с горькой иронией повторила она, — а ему, наверно, совсем не нравится. Он даже меня не узнал. Конечно, как же он может меня узнать? Ведь теперь я совсем не похожа на его драгоценную Ольгу.

—А тебе вовсе и не надо быть похожей на Ольгу, — спокойно сказал Дима, — особенно, если ты хочешь, чтобы он её забыл. Зачем тебе пытаться быть похожей на неё? Ты красива своей собственной красотой. Я тебе уже говорил раньше, прежняя твоя причёска не слишком-то тебе подходила. Не надо было её делать.

—Как ты не понимаешь, я сделала её для него. Я думала, что ему нравятся блондинки, — понизив голос и наклонившись к плечу Димки, горячим полушепотом произнесла Полина. — Я хотела отвлечь его, утешить, хотела показать ему, что я ничем не хуже Ольги. Я даже намного лучше её, потому что я люблю его и никогда-никогда не брошу. Я хотела помочь ему освободиться, спасти его от этой гадкой стервы, которая только дразнила его и издевалась над ним. Но всё оказалось напрасным. Всё зря. Она держит его просто мёртвой хваткой и никогда не отпустит. Никогда. А знаешь, почему? Потому что он сам этого не хочет. Он не хочет освободиться от неё. Наверно, ему нравится терпеть её отвратительные выходки и побитой собачонкой послушно и покорно бросаться к её ногам всякий раз, когда ей вздумается снова его поманить. Ему нравится, когда она издевается над ним, дразнит и бросает его, чтобы потом опять поманить и проверить границы его послушания. Он вытерпит от неё всё, что угодно, и простит ей всё, что угодно. А я… я ему вообще не нужна. Я такая скучная, и я не умею так изобретательно, красиво и остроумно издеваться и бросать. Я могу только любить. Только любить и всё. А это ему совсем не нужно.