Страница 48 из 58
Внутри нее, переливаясь пурпурными бликами, покоился драконий прах, который раньше широко использовался в поисковых чарах колдунами и алхимиками. Чтобы порошок сработал, Хоффман добавил в него волос Олив, который когда-то прилип к его одежде, и ангел решил сохранить прядь про запас.
Смесь засияла красным, и когда все закончилось, мужчина сдул верхний слой. Частички одна за другой закружились в воздухе, оседая на пол и складываясь в тонкую цепочку, указывающую дорогу. Эхо шагов лакированных туфель Смерти заполняло собой все вокруг, укрепляя мрачную атмосферу готического замка.
Указатель резко вильнул вправо, уходя вниз по наклону и теряясь на фоне красного, некогда дорогого ковра. Не желая тратить драгоценное время, Самаэль чуть приподнял свою трость и трижды ударил ею об пол. Песчинки заискрились в свете горящих факелов и сменили цвет на более темный, дабы их можно было разглядеть.
***
Ступив на твердую землю, Оливия даже как-то обрадовалась. Прерогатива ходить самой придавала куда больше уверенности, чем в те моменты, когда ее фактически тащили за собой. Однако ноги наотрез отказывались слушаться, а царящая во всем теле слабость и ломота в костях как при болезни не давали возможности исправить нестабильное состояние в пространстве.
Когда вампиры отпустили Джонсон, та простояла всего пару минут, после чего ее резко качнуло в сторону, и она непременно упала бы, если бы чьи-то сильные руки не успели подхватить хрупкое тело почти у самой земли. На секунду Олив почувствовала знакомый запах парфюма, но стоило ей обернуться назад, как взгляд наткнулся на черный полог капюшона, полностью скрывавший лицо мужчины.
- Великодушно прошу прощения, мисс Джонсон, мой человек немного перестарался с транквилизатором.
- Медицина явно не его конек.
- Вы продолжаете сохранять веселый настрой, что, несомненно, облегчит ваши последние часы жизни. – Ион одарил собеседницу клыкастой улыбкой, наслаждаясь чувством власти и превосходства над более слабым противником.
- Вынуждена огорчить вас, господин Копош! Я планирую жить долго и по возможности счастливо.
- Ваша наивность умиляет.
- Как и ваша самоуверенность. То, что вы делаете, как минимум незаконно, не говоря уже об остальном.
- Откуда вам знать, что законно, а что нет! – повышая голос и меняясь в лице, вскричал аристократ. - Вы не принадлежите к нашему миру, и не вам судить, что праведно, а что грешно.
- В этом вы правы, не мне вас судить, но зато я знаю того, у кого это право есть!
- Вы о своем друге? Я не боюсь его фокусов, коими он отпугивал щенка из дома Воронова. За моими плечами тысячелетия, а значит единственный, кто может дать мне отпор – это сам Граф, но он давно впал в спячку, устав от тягот вечной жизни.
- Не боитесь, что Мессир прознает про ваши дела и решит расставить все точки над «i».
- Я позаботился об этом.
- Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь!
- Вы начинаете мне надоедать, Оливия.
- Я воплощаю в жизнь свое последнее желание, ведь вы свято уверены, что моя жизнь в ваших руках, а значит, у меня есть полное право на последнюю волю.
- И какова же ваша последняя воля?
- Я хочу заговорить вас до смерти!
- Глупое желание, впрочем, чего еще ожидать от смертной женщины. Однако скажу вам по секрету, я разочарован. Мне казалось, вы куда умнее, чем кажетесь.
- Я сейчас расплачусь.
- Это ваше право, а нам пора начинать. - Копош кивком указал слуге, все это время державшего Оливию, на столб позади него, а сам направился к жрецам, которые начали приготовления к ритуалу.
Помощник покорно склонил голову в ответ и потащил несопротивляющуюся девушку к кресту. Дотащив свою ношу до подножия распятия, юноша взобрался вверх по лестнице и крепко привязал руки и ноги жертвы к деревянным перекладинам. Волхвы прочертили в земле неглубокие каналы между столбами, а потом заполнили их емкостями с маслом.
К месту действия стали подтягиваться и другие участники: несколько вампиров в черных мантиях из шелка вели под руки четырех похищенных девушек. Те, так же как и Оливия, оказались опоены успокоительным и безвольными куклами висели на руках у слуг.
Помимо них, с разных сторон из сумрака ночи выныривали зрители. Мужчины и женщины, подростки и старцы, все, как один, облаченные в ритуальные одежды, стягивались к месту захоронения предка, жажда принять участие в сакральном таинстве жертвоприношения.
Среди однотонной толпы Олив разглядела знакомое лицо, и от осознания того, что он здесь, на душе стало мерзко и гадко, как если бы человек, которому ты безоговорочно верил, вонзил тебе в спину отравленный клинок.
Недалеко от Копоша, сложив руки перед собой, стоял Виктор Рыков, и взгляд его пристальных бледно-зеленых глаз был устремлен прямо в лицо Джонсон.