Страница 19 из 56
По пути человечек все косился на меня, но задать вопрос не решался. Наконец мне это надоело:
- Да, я другой. Вторая серия, экспериментальный образец, единственный экземпляр.
- А, - только и сказал он.
Вот и поговорили.
Дверь склада завалило трубами, которые раньше шли под потолком. Откинуть их было проще простого, но стена и так дала течь, поэтому пришлось действовать осмотрительней. Титан поднял трубы и замер с ними; видимо он вспоминал свой подвиг на базе. Я тем временем провел человечка на склад.
Начальник, несмотря на свой страх, сразу нашел то, что нам надо, и сократил наше пребывание в опасном положении до минимума. Молодец, а по виду его и не догадаешься, что он на такое способен.
Когда мы возвращались, я втолковывал ему план наших действий:
- Людей будут провожать наверх Титан и Цербер. С собой они могут брать двоих-троих, больше – неоправданный риск. Время пока не давит, так что можно подождать. Я пока буду здесь, с вами. В крайнем случае, я помогу всем. Так что сначала уходят те, кто плавает хуже.
Потом он это объяснял своим подчиненным, другими словами, попроще. Люди! Две женщины закатили истерику, заявив, что никуда не поплывут с «этими монстрами». Однако мое предложение выбираться самостоятельно несколько остудило их ненависть. Они больше не голосили, только периодически зыркали на меня злобными глазками пираний. Хотелось хорошенько тряхануть их, чтобы поняли: мы не имеем к Первой Стае никакого отношения! Мы похожи, но мы другие! Только вряд ли насилие могло стать достойным аргументом в такой ситуации.
Мы перевели их в другой зал, там сохранился безопасный выход в море, который раньше использовали тренирующиеся звери. Правда, во время нападения он был закрыт щитом, но начальник станции смог его разблокировать. Люди натянули на себя костюмы для подводного плавания и терпеливо ждали своей очереди. Кто-то плакал, кто-то матерился, кто-то молился, но в целом остановку можно было назвать спокойной.
Когда Цербер и Титан уплыли с первыми людьми, я сел рядом с начальником, подальше ото всех остальных.
- Вы выглядите подавленным, - заметил я.
- У меня есть причины, я потерял больше двух третей своих сотрудников.
Я не стал говорить, что это не его вина, он и так прекрасно все знал.
- Вы можете рассказать, как это произошло?
- Неожиданно, - горько усмехнулся он. - Они начали очень быстро. Мы пытались обороняться, стреляли, но им это не вредило. Тот здоровый… он вообще на себя торпеду принял. Это не помогло. Здесь был смотритель… Он послал туда своего зверя, надеясь, что тот сможет хотя бы увести их подальше. Только они расправились с ним, едва он покинул комплекс.
- Вы видели, кто именно напал на него?
Это могло быть ключом к растворению брони. Если бы знать, кто из них способен на такое! Сомневаюсь, что все сразу.
Но человечек мне не помог:
- Они скопом накинулись, не разглядеть… Мы думали, что они будут громить все подряд, но они повели себя странно.
- В смысле?
Начальник комплекса смотрел куда-то вдаль, будто перед глазами его не было стен, а были картины из прошлого.
- Они словно знали, где находится смотритель погибшего зверя. Они следовали за ним попятам, только он был внутри, они – снаружи. Как только он останавливался, они начинали бросаться на стены, как будто хотели добраться именно до него. Может, оно так и было. Он в это поверил, сказал, что должен отделиться от нас. Я стал возражать, но его поддержали остальные… Когда люди напуганы, нельзя винить их в таком. Да и потом, факты говорили сами за себя: звери гонялись за ним. Когда мы разделились, они резко ушли, хотя могли добить нас.
- Это он закрыл тоннель?
- Да. Он ведь погиб?
Я кивнул, не уточняя подробности.
Больше человечек ничего не говорил, а я и не спрашивал. Я пытался разобраться в том, что только что услышал.
Логика начала появляться. Они приплыли сюда ради мести. Они громили комнаты, но людей убивали равнодушно, как бы между делом. Однако ненавидели они не комнаты и не людей в целом. Они ненавидели смотрителей.
Многое стало на свои места. Ведь Лита говорила, что своих смотрителей они убили. Видимо, смотрителей они винят во всех произошедших с ними бедах. Вот на кого направлена их месть: они могут убивать зверей, но цель их – смотрители.
Я понял это, и, когда я перестал сомневаться, мне стало страшно. Страх зарождался в груди и расползался по всему телу, паршивый такой, холодный. Не тот страх, что сковал меня перед тенью в воде, другой – разъедающий изнутри.
В голове у меня нарастал гул тысячи вопросов. Как? Что будет? Что делать? Почему я боюсь? Чего я боюсь? Как они могут это сделать? Почему я так себя чувствую? Что я буду делать, если это случится? Буду ли я после этого жить дальше?
Спорить с собой в мирное время – лекарство от скуки. Возражать что-то, отрицать свои проблемы и недостатки. Но в ситуации, подобной нынешней, это и становится источником страха. Чтобы взять себя в руки, нужно было обозначить самые слабые свои стороны, те, удар по которым будет смертельным, и понадежней их защитить.
Я решил пойти самым сложным путем: признаться себе в самой большой своей ошибке, самой опасной проблеме, способной отнять у меня жизнь и океан.
Я люблю Литу. Собственно, я давно заподозрил в себе эту болезнь, но старался закрыть на нее глаза. Даже убеждал себя, что испытываю к ней дружескую привязанность, благодарность за все, что она для меня сделала… Вранье. Я любил ее как самку, пусть и чужого вида. Я бы сказал, как женщину, если бы был человеком, но я не человек. Эта противоестественность делала проблему еще более опасной.
Не знаю, когда именно это произошло. Не сразу, это точно. В первые дни я ее практически ненавидел, как и всех остальных. Даже не на озере… Наверное, во время нашего совместного задания с Юлией и Оскаром, когда я получил первое подтверждение, что такой союз вообще возможен. Слишком яркое подтверждение, лучше и не вспоминать!