Свобода

- Я … просто… простите… я… не… - растерялся парень, отводя глаза в сторону.

- Я понимаю, что вам нравится, но как-то палиться поменьше надо… - девушка продолжала невинно улыбаться. Парень растерялся от такой реакции. Глаза бегали, словно в поисках спасенья. Девушка повернулась и сама начала разглядывать его с ног до головы.

- Вам приятно?

- Да… но как-то не по себе.

- Вот и я про то же.

Их глаза встретились.  Девушка сделала шаг навстречу парню. Оба понимали, что между ними что-то вспыхнуло. Что-то дикое, бесконтрольное, подобно пожару, что-то чувственное. Это не было любовью. Это было нечто более сильное. Это была страсть, влечение, желание. Не тупое животное желание спариваться, а возвышенное, красивое состояние. По телу Димы пробежала дрожь. Но не от холода, нет. Вся его душа пылала огнём чувств. Он еле сдерживал себя, чтобы не наброситься с поцелуями на эту незнакомую девушку. Дима видел, что и девушка себя сдерживает от подобного порыва. Они смотрели друг другу в глаза.

- Вас как зовут? – поинтерисовалась девушка.

- Дмитрий. А вас?

- Гузель – игриво ответила девушка.

В то же мгновенье вспыхнувший пожар, будто от потока воды погас, с шипением оставляя в воздухе лишь холодный пар. Дима в уме сыпал различные ругательства, непонятно кому адресованные. В чём же причина? В идеях, усвоенных от Святослава. Единство нации, чистота крови. Татарское имя Гузель сюда не вписывалось. Если бы волну противоречий, происходящих в его голове, можно было бы изобразить, то она своей эпичностью затмила бы любую из войн человечества.

- Вас смутило моё имя? – будто почуяв эту борьбу, спросила девушка.

- Нет. Нисколько, – соврал Дима.

- Слушай, раз уж мы хотим друг друга трахнуть, то может перейдём уже на «ты»? – Гузель говорила с наигранной уверенностью, но лицо предательски краснело.

- Да. Давай. Ты где живёшь?

- На Пушкина. Почти в самом начале. Новостройка, а ты?

- Я в другой стороне. Глубоко во дворах на Жуковом. Вот и автобус. Мне ехать надо – искренне расстроившись,  сказал Дима.

- Ну ничего. В другой раз – ответила девушка, ехидно подмигнув.

- А как мне с тобой связаться? – будто опомнившись, спросил Дима, когда автобус подъехал.

Девушка быстро достала из сумочки записную книжку, что-то в ней записала, вырвала листок и, сложив вдвое, вложила в руку парню.

- Позвони, как надумаешь – сказала она в уже закрывающиеся двери. Дима услышал.

Дима думал, что автобус станет его спасением, однако тут, когда человек остаётся, по сути, наедине с самим собой, противоречия ещё больше лезут в голову. Он разрывался надвое между желанием быть с Гузель и пониманием, того, что это, нарушает его идеи. Он не хотел отказываться от своего, праведного, как ему казалось, пути. Но и расставаться с девушкой только потому, что она не русская он не желал. Что же делать? «ЧТО ДЕЛАТЬ?» - в уме раздавался отчаянный крик. Ответа не было.

Сохранять холодный рассудок было невозможно. Чувство безысходности сменилось ощущением беспомощности. Беспомощность переросла в гнев на самого себя. Парень вышел на своей остановке. Пройдя вглубь двора несколько метров, он со злости ударил по кирпичной стене дома. Он схватился за окровавленный кулак. Боль отвлекла от неприятных мыслей. На вопросы мамы, обрабатывающей ему рану, он отвечал, что на тренировке разбил.

Рука гудела всю ночь, не давая нормально заснуть. Сражённый, наконец, под утро сном, он проснулся от звонка будильника, звеневшего, как колокол. Голова кружилась. Было чувство, что мозги будто что-то сжимает. Рука по-прежнему болела, но уже меньше. Утром мама сменила повязку Диме на эластичный бинт. «Хоть в школе писать не буду» - попытался он утешить себя.

Нельзя убежать от проблем. Если они не решаются – они накапливаются. Как Дима не пытался не думать о Гузель, она снова и снова появлялась в памяти. Если человеку сказать не думать о чём-то, он тут же подумает об этом или, что ещё хуже, он будет думать, как бы не подумать об этом. Но Дима вспоминал о ней без вчерашней страсти, но с опасением, по-прежнему не зная, как ему быть. Чем больше он погружался в раздумья, тем больше запутывался. Всё усложнялось тяжелейшим недосыпом и гудящей головой. За время пяти уроков он успел дважды решить оставить девушку и трижды – несмотря ни на что быть с ней. Ничто не отвлекает от старой любви так, как новая, пусть трудная и болезненная.

После школы спасительная, как думал парень, тренировка. Но и там он никак не мог собраться. Гудящая рука мешала нормально отрабатывать удары. Тренировка откровенно не клеилась. Тренер уже устал материться на своего лучшего подопечного, которого сейчас, казалось, победит даже любитель. В раздевалке Дима встал под ледяную струю душа. Стало легче. Вода вернула ясность, голова не болела, размякшее тело ощутило бодрость. Парень глубоко дышал ртом. Когда он вышел из душа, в раздевалке никого уже не было. Он начал собираться. Минуты через две в раздевалку вошёл Юрьич. Дмитрий удивился, увидев его. Обычно угрюмый и строгий, теперь он выглядел обеспокоенным, глаза были полны жалости и участия. Он молча сел на одну из лавок.