Страница 44 из 86
Дома его встретил сухой голос мамы из спальни
- Ты чего так поздно?
- Да… по делам задержался – не найдя более лучшей отговорки ответил сын.
- Ужин на плите. Если остыл – в микроволновку поставь, – будто и не слышав ответа так же сухо ответила мама.
Дима, скинув в своей комнате сумку, пошёл на кухню. За столом сидел отец, перебирая какие-то бумаги и периодически считая что-то на калькуляторе. Поразительно, но даже в детстве Дима никогда не спрашивал отца о его работе, зачем все эти бумажки, и чем вообще папа на работе занимается. За спиной отца, на плите, стояла кастрюля. Дима открыл крышку. Макароны. Холодные.. Разогревать было лень, поэтому Дима поужинал остывшими. Его отец ни разу не обратил на него внимания. Парень знал, что папа так просидит до самой ночи. Помыв за собой посуду, он пошёл в свою комнату. Логичным завершением дня был просмотр скучного фильма.
Следующим утром Дима опять проснулся раньше будильника. Правда, и родителей тоже уже не было дома. Компьютер. Кофе. Музыка. Что сегодня? Спокойный гитарный бой, На фоне мелодии аккордеона. Спокойный низкий голос Кинчева.
На моей земле видно так повелось –
Всё не слава богу, всё не так, как у всех,
То ночами маемся, то засветло пьём,
Стороной взглянуть – и смех, и грех.
Стороной взглянуть – и смех, и грех.
Ой, мама, мама, больно мне.
Ой, мама, мама, больно мне
На моей земле каждый в правде ослеп,
Брат на брата прёт, сын отца тянет в блуд.
На моей земле вместо колоса серп,
Вместо солнца - дым, вместо воли – хомут,
Вместо солнца – дым, вместо воли – хомут.
Ой, мама, мама, больно мне.
Ой, мама, мама, больно мне.
Так, за веком век, ни кола ни двора,
От тюрьмы сума на стыке эпох.
В драке не поможем, но случись война,
Даст Бог, победим. Победим, даст Бог.
Даст Бог, победим. Победим, даст Бог.
Ой, мама, мама, больно мне.
Ой, мама, мама, больно мне.
А у земли одно имя – Светлая Русь,
В ноги поклонись, назови её «Мать».
Мы ж младенцы все у неё на груди,
Сосунки, щенки, нам ли мамку спасать?
Сосунки, щенки, нам ли мамку спасать?
Ой, мама, мама, больно мне.
Ой, мама, мама, больно мне.
Звучит проигрыш от которого наворачиваются слёзы. Родной аккордеон вызывает прилив гордости, но вместе с тем и великой печали. По телу пробегают мурашки, сердце бешено колотится. Секундная пауза. Снова спокойный бой.
А на часах уже без пятнадцати три.
Время, как река, не воротишь назад,
А ты хоть раз попробуй оглянись да посмотри,
Что сумел, что сделал и кто этому рад,
Что сумел, что сделал и кто этому рад.
Ой, мама, мама, больно мне.
Ой, мама, мама, больно мне.
Эта песня произвела на Диму ещё более сильное впечатление, чем вчерашняя. Он узнал самого себя, Будто смотрелся в зеркало. «что сумел, что сделал, и кто этому рад.» эти слова прочно засели в мозгу. Будто в каком-то трансе, он допил кофе, собрался и вышел из дома. Свежий воздух и прохладный ветер ещё больше навеяли различные мысли. Вплоть до вечерней встречи с Костей парень думал о своей жизни. Встреча с другом, опять развеяла думы боксёра.
- Здорово! – весело начал Костя – Ты чего такой грустный?
- Здорово. Я не грустный. Просто послушал одну песню, теперь покоя не даёт.
- И что же за песня такая?
- Да я не знаю… одна из тех, что ты мне дал… «Ой, мама, мама, больно мне.» там поётся.
- Ааа – протянул Костя. – Знаю. Одна из моих любимых песен. У Алисы вообще много подобного… рекомендую послушать
- А у тебя есть?
- Есть… скину как-нибудь.. - Друзья замолчали.
- Пойдём в одно место сходим… тут недалеко – начал Игорь.
- Пойдём… А что за место?
- Увидишь… да ты не переживай… тебе должно понравиться.
Они минут пять прошли вдоль небольшой улицы, потом свернули во дворы.
- Куда мы, всё-таки идём?
- В «правый стяг»…
- Не понял… - Дима остановился.
- Ну, я хочу тебе показать, чем они занимаются…
- Так стоп. Я же вроде тебе говорил, что не хочу больше быть скинхэдом.
- Мы не скинхэды… Пойдём… недолго осталось… там тебе всё объяснят.
Дима замолчал и пошёл за Костей. Они подошли к заброшенному на вид подвалу. Какая неожиданность, не правда ли? Но когда Костя открыл дверь, Дима искренне был поражён. За потрёпанной дверью была недавно заштукатуренная лестница, коридор вниз был обит сайдингом. Возникало ощущение, что они идут в какую-то жилую комнату. Внизу ступенек находился коврик для вытирания ног, а справа была дверь, уже гораздо новее и крепче, чем входная. Они с Костей вошли в неё, и перед глазами Димы предстало чистое, хорошо освещённое помещение, похожее на самодельный тренажёрный зал. Почерневшие гантели, немного поржавевшие штанги, деревянный лежак, на котором какой-то достаточно крепкий человек от груди поднимал штангу. Лишь несколько тренажёров были относительно новыми. В правом дальнем от двери углу находился стол, на котором была навалена еда. Около стола стояли мощные лавки.
Человек закончил подход и медленно поднял штангу на держатель и также медленно поднялся. Дима увидел его крепкое телосложение (он был до пояса раздет), мощную грудь, широкие руки.