Чужая кровь

Также Бальдр не смог отыскать следов Эфира, о котором тоже поползли слухи… Что Малекит его нашел, присвоил… От одной мысли о таком у Одина прибавлялось седых волос. Проклятый камень спрятал его отец, Бури, и Один понятия не имел, где именно — эту информацию ему не доверили. Впрочем, как и остальным — Бури совершенно не желал, чтобы хоть кто-то знал, где можно разжиться вещью, контролирующей одну из граней реальности. Он спрятал — лично — и промолчал, и раз не знает никто, никто не сможет найти.

Разве что случайно, но, зная паранойю отца, Один сомневался в том, что кому-то может вот так феерически повезти — уровень удачливости такого индивидуума должен зашкаливать за все нормы и границы. Поэтому к слухам о находке Эфира Малекитом царь относился со здоровым скептицизмом, с одной стороны, а с другой — нельзя было и отбросить такую возможность. Лучше принять меры и проверить, чем наплевать и потом огрести.

Семейный краткий совет так ни к чему и не привел, только подвел итог под неутешительными новостями: Тюр исчез; десяток асов тоже как сквозь землю провалились; на самого Одина кто-то крайне удачно совершил покушение — почти удавшееся; зашевелились вроде как втоптанные в грязь темные альвы во главе с недобитым Малекитом, которому в руки предположительно попал мощный и чрезвычайно опасный артефакт. И к этому неприятному списку стоило добавить неожиданную активность Хель — про кладбища Один не забыл. Хорошо хоть, с ётунами все было в порядке: шаткий и очень вооруженный мир был гораздо лучше открытой войны.

Подсластить пилюлю можно было тем, что Тор стал наконец настоящим наследником Золотого Трона, в чем Один убедился лично, да и Бальдр тоже демонстрировал мозги и понимание. И прекрасные боевые навыки — справиться с альвами и их тварями нелегко даже хорошо обученному бойцу, это Один тоже знал из личного опыта.

Впрочем, все эти плюсы и минусы бытия на вершине меркли по сравнению с тем, что Одину предстояло сделать — поговорить с Локи. И отвертеться не получится: Тор уже связался с Владыкой Мидгарда и получил разрешение прийти в гости на семейный, так сказать, ужин. От одной мысли об этом у достаточно выдержанного и умеющего держать себя в руках при необходимости Одина сжималось в желудке.

Что поделать. Расстались они тогда не самым лучшим образом, попыток наладить общение Один так и не предпринимал, и как все пройдет, прогнозировать даже не брался, прекрасно помня, каким зловредным и злопамятным может быть тот, кого он считал сыном Лафея.

Даже не так.

Своим сыном. Пусть не по крови — но он принял украденного младенца в семью, вырастил, выкормил, воспитал. Дал ему имя, власть и положение. Дал все.

И сам же дал прекрасный повод вылететь из гнезда свечой прямо в небо, которое Локи любил просто безумно. Космос, вот что удивляло Одина еще тогда, хотя он и отбрасывал это как несущественное. И жадность. Локи хотел все — и все же и получал, терпеливо выжидая. Он всегда делал все по-своему, не подчиняясь приказам и реагируя только на просьбы, и то не все. Это Один, к стыду своему, понял потом, спустя годы после ухода Локи в так называемое изгнание.

И вот теперь, после того, как вскрылась эта мерзкая тайна, прикопанная его же руками, Одину предстояло наконец банально поговорить с тем, кого он присвоил, как вещь. И царь просто не знал, что же сказать… И стоит ли говорить хоть что-то.

***

Свартальвхейм

Тюр дернул руками, пытаясь порвать связывающие его веревки. Бесполезно. Они тянулись, скрипели, потрескивали, но тут же словно сжимались, стягивая спутанные конечности еще туже. Не так, что плоть синеет и отмирает, но так, что и не больно, и не туго, но и не порвать.

От одного взгляда на эти путы Тюра тошнило, запах тоже радости не прибавлял. А уж знание, что послужило материалом — так и вовсе разжигало ненависть: напротив Тюра, в нескольких шагах, валялось распотрошенное, как рыба, тело одного из асов-охранников — молодого, симпатичного… Незаконнорожденного сына самого Тюра, о чем он и понятия не имел, на свою беду.

Альвы распороли ему живот, выпотрошив заживо. Вытянули кишки и жилы, сплели из них путы. Наложили заклинания. И связали ими аса, перетянув, как окорок в коптильне — не пошевелиться. Не сбежать.

И даже сделанная Эйтри рука не помогла.

Тюр, дернувшись в очередной бессмысленной попытке, снова обмяк возле стены: помощи ждать неоткуда, остальные асы валяются тушами на полу, отравленные метко пущенными дротиками. И их сон скоро станет последним: Тюр уже несколько часов наблюдал, как молчаливые фигуры в черном чертят что-то на полу, рисуют кровью непонятные знаки, не похожие на руны, принесенные Всеотцом, растаскивают одурманенных пленников по местам, готовясь непонятно к чему.

— Что, Тюр, любопытно? — проскрипел над ухом голос, похожий на карканье простуженной вороны. Тюр с ненавистью поднял голову, грызанув кляп. Малекит ехидно ухмыльнулся, от чего его лицо — трупно-белое, с неуловимо неправильными чертами и пронзительно-голубыми глазами, еще более яркими на фоне черных белков, стало совершенно отвратительным, вызывая рвотный рефлекс.

Предводитель темных альвов окинул полупрезрительным взглядом пленника, обмотанного вонючими веревками, привязанного к вбитым в камень стены кольцам.

— Как я рад нашей встрече… — прокаркал альв, пнув аса носком обитого железом сапога. — Ты просто представить не можешь, Тюр, всей глубины моей радости.

Тюр что-то злобно промычал, Малекит картинно приставил ладонь к торчащему из выреза капюшона острому длинному уху.

— Ась? Ничего не слышу! — издевательски прошипел он в лицо Тюра, наклонившись. — Неважно. Жаль, твоего отца не достать пока, но и ты можешь на что-то сгодиться, отребье.

Тюр зарычал в кляп, альв захохотал, довольный, что нанес чувствительный укол.

— Ты не думай, — продолжил болтать Малекит, которого от удачно проведенной операции по захвату врагов буквально распирало, — тебя никто не найдет. Твой братец вот не нашел… Да и на Хеймдалля не надейся, сюда его всевидящие глазки — вырвать бы их с корнем! — не заглядывают. И Один тебя не найдет… — ласково улыбнулся альв, продемонстрировав мощные желтоватые клыки. — Да… Не найдет. Впрочем, неважно. Скучать тебе недолго. Скоро, друг мой, — Малекит хихикнул, — ты на что-то сгодишься. Да, даже такое никчемное существо, как ты, может принести пользу. Твоя гибель поможет поразить сразу несколько целей. Одину станет грустно… Минут на пять, не больше. Подумаешь, сыном больше, сыном меньше… Таких, как ты, у него отряд, подумаешь, проредим немного! Новых наделает.

Тюр попытался боднуть издевающегося над ним Малекита, вызвав новый взрыв смеха.

— Кроме того, — продолжил делиться размышлениями альв, — твоя смерть задобрит сразу двух потенциальных союзников…

Ас встрепенулся, ловя каждое слово. Альвы закончили чертить и раскладывать и окружили сложную конструкцию из тел, камней и свечей широким кругом.

— Хель будет в восторге, — доверительно сообщил Малекит, потрепав Тюра за волосы. — Целый князь, пусть и не в полном комплекте, — он многозначительно указал глазами на искусственную руку аса, — и еще неполный десяток рыбешки поменьше. Думаю, ей будет приятно. Знаешь, это как букет цветов для прекрасной дамы: если правильно подобрать, можно составить целое послание… — Малекит мечтательно сощурился, явно что-то вспоминая. — И что самое приятное, это послание прочитает не только она…

Вошедшие в зал альвы приволокли на цепях здоровенного черного волка, бешено рвущегося на свободу. Распяли в центре начерченной рядом с основным рисунком многолучевой звезды, приковали к полу. Один из альвов занес над головой меч, и Малекит, с легкостью одной рукой оторвав Тюра от пола, потащил пытающегося сопротивляться аса на приготовленное для него место.