Страница 32 из 46
- Погодите – осторожно начала я – Возможно, мы с вами говорим о разных людях – бормотала я, понимая, что сейчас, сама, не желая того, подставила под удар ни в чем, не повинного человека.
- Между нами никогда не было особого взаимопонимания… - вдруг, начал Игорь, выйдя из тени и встав впереди меня – Но, я отказываюсь верить, что он способен на такое… кто угодно, вон хоть Влад! Зачем тогда, эти два года, ему надо было присматривать за ней и помогать? Я хотел найти другого, но он вызвался сам... Еся, мы говорим про одного и того же человека – Илья, мой старший сводный брат по отцу, и настоящая его фамилия Громов, а не Белов.
- Не может быть - вот почему меня, с первого взгляда, так поражало ваше сходство… Он твой брат! Выходит, что Илья тоже оборотень?! Теперь понятно, отчего его лошадь была постоянно перевозбуждена. Она нервничала, неся на себе зверя… - Но, меня уже никто не слушал. От одного оборотня я хотела сбежать к другому. Игорь оттого и разорвал наши отношения, что отчасти хотел мне добра и нормальной жизни вдали от опасности, которую он представлял, но я этим же заворотом снова возвращалась к ней. Вот почему он так усердно пытался расстроить брак с Ильей. Мне всё становилось понятно. Что ж, вполне возможно, что доктор, медсестра Марго и наш егерь тоже могли быть не людьми, кто их теперь разберет – вон, даже мой шеф, теперь и то, легко мог оказаться одним из них! Казалось, сейчас я могла поверить, во что угодно! Полжизни скептицизма коту под хвост! Я же забыла сказать им имя той женщины, и хотела, было открыть рот, но от громких речей, атмосфера начала раскаляться и мой писк уже не услышал бы никто.
- Влад щенок и слюнтяй, хорохорится, как курица на насесте и не более того, но раз пошла такая тема, нужно проверить и его наклонности! - громыхнул один из молодых голосов – Я думаю, вы не станете нам мешать в этом? – добавил он, обратя свой взор на закипающего от злости старого советника, сидящего поодаль от меня. И тут я всё поняла. Второй, постоянно недовольный старейшина, был отцом Елены, жены Игоря, любезно предоставившего свою дочку вождю другого клана, а Влад – его сыном, и дерзкое высказывание о его чаде, ещё больше разозлило старика, чем нелюбовь ко мне и Игорю.
- Проверяйте! Я уверен в своём сыне! Он не предатель, в отличие от него! – заорал советник, демонстративно указав на Громова.
- Вас сын, безо всякого на то разрешения, недавно посетил мою территорию и мой дом! И вы говорите про какую-то уверенность! – также грубо ответил Игорь.
- А ты, наглец, оставил свою стаю, семью, и под благовидным предлогом, уехал на большую землю, где приятно проводил время вот с этой девчонкой, которой уже давно не должно быть в живых! – ещё больше распалялся оппонент. Это было ужасно! Всё вокруг начинало наэлектризовываться и в один миг, могло перерасти в кровавую бойню, где я полегла бы в первых рядах. Кровь отхлынула от головы, уйдя во внутренние органы, и всё вокруг начинало кружиться и трястись.
- Восток, не стоит накалять обстановку – громко и уверенно вступил второй старик, и гневавшийся соратник тут же смолк, сжав кулаки. Все выдержали паузу и немного выдохнули, и он продолжил, обращаясь уже ко мне - Ты держишься молодцом, будто всю жизнь прожила среди таких горячих ребят, как мы. Таких щупленьких и бесстрашных человеческих женщин на своём пути, я ещё не встречал. Ты редкое исключение из правил. Кстати, ещё не один писака не посвящал благодарности оборотням. Умиляет. Возможно мы, вам людям, испокон веку, кажемся безжалостными существами. Только у нас, как и у вас, есть свои законы, которые мы тоже стараемся соблюдать. Ладно, хватит, предисловий… Прежде, чем вынести, приговор, мы дадим ответное слово Тёмному.
- Здесь не может быть никакого ответного слова! Её приговор вынесен давно! Она должна умереть сегодня же! Вместо этого, вы хотите дать ответное слово предателю и лжецу! Он тоже заслуживает такой же участи! – остервенело, заорал недружелюбный старец, и его глаза уже полыхали ярче пламени костра. Вот тут мне стало совсем дурно, и я уже елё держалась на подкашивающихся ногах.
- В данном случае, до конца, не разобравшись во всех обстоятельствах, трудно определить степень их виновности и вынести наказание. Девушка нам ещё нужна и её показания тоже, решим, когда найдём всех участников этого заговора. Да, и не нужно забывать, что она ско… - заявил, голосом, не терпящим возражений, другой старейшина и был прерван на полуслове жутким воем. Плавая в этом хаосе, я не сразу поняла, что происходило на это раз, и уже была готова на любой исход, лишь бы всё скорее закончилось. Выл Игорь, будучи в человеческом обличье. Высоко, громко и надрывисто, а эхо добавляло ещё больше звуков. Это действовало отрезвляюще, и я видела это впервые, даже не подозревая, что они так могут, являясь людьми.
- Хватит! – хрипло крикнул он. Такие, как Игорь, много думают, много делают, и мало говорят, а поэтому, каждое сказанное слово, было на вес золота. И если он решил заговорить, то его речи заранее были хорошо обдуманы - Я не боюсь чувствовать, я боюсь бессердечия. Я не боюсь физической боли и расправы, я боюсь душевной. Я не боюсь, любить, я боюсь быть нелюбимым. Я не боюсь умереть, я боюсь остаться без тех, кто так сильно мне нужен. Я не боюсь за свою жизнь, я боюсь за жизнь этой женщины.
Она с самого начала, и до самого конца, ни в чём была не виновата. И даже в том, что наши законы не сходятся с людскими. Её беда в том, что она, и правда, понравилась одному отчаявшемуся оборотню. Всю вину я полностью беру на себя. Это я не смог выполнить долг, поддавшись очарованию этих синих глаз. До сих пор помню, как ты робко и несмело тогда смотрела на меня, не то, что сейчас. – Развернувшись, Игорь говорил, но, уже не со старейшинами, а только со мной, впервые, за всё это время, одарив ласковой теплотой темных глаз.
Казалось, всё вокруг померкло, погасло, ушло на второй план, и в этой комнате остались только мы и наши переплетённые взгляды, неотрывно следящие друг за другом. – Из-за своих пробудившихся чувств я прошёл все круги ада, но и тебе было там не сладко… Да, это я виноват, что поддался слабости в той хижине, что не выполнил долг будучи его непосредственным блюстителем, что нарушил все нравственные законы, писанные мной же самим, что предал свою семью...