Пари

Глава 7

Нежный теплый ветерок окутывал меня. Он словно прятал от окружающего мира, укрывал от всех невзгод и проблем. Заманчиво стелился вокруг, опутывая в свои крепкие объятия. Шептал что-то ласковое и притягательное, вырывая из омута опостылевшего окружения. Мягко убаюкивал, даря надежду, ласку, нежность. Еле ощутимо, но так жарко целовал, нашептывал о такой долгожданной любви, усладе, теплоте. Он манил, притягивал, увлекал.

Я замирала в этих сладких, таких заманчивых, страстных, липких, но при этом очень нужных сетях, растворялась в обещаниях, уплывала от грозных предупреждений, именно сейчас казавшихся долгожданным приговором этой сладкой, но такой тягуче вкусной сказки. Улетала от невесомых, порой нежных прикосновений, всхлипывала, стоило только на мгновение ощутить пустоту, и вновь стонала, ощущая горячие прикосновения к своей воспалившейся коже.

А он дразнил… выдавал столь редкие, но безумно желанные прикосновения… будто приговор приносил – безжалостный, не имеющий права пересмотра.... Но не позволял мне прикоснуться к нему – мягко отталкивал, отстранял… будто не желал моих прикосновений… словно боялся… Хотя и подтверждал при этом свои собственные упоительные действия словами, которые пробивались сквозь томную негу болезненными уколами. Слабыми, легкими, но тем не менее… И я всхлипывала, получая эти приговоры – он наказывал…ласково, нежно, но при этом так же и жестоко, холодно, безразлично… Не бил, не хлестал даже словами, но все же… просто отрывался от меня, переставая обнимать своими путами, убирая столь сладострастный запах специй и Востока, замолкая и переставая обещать… и я вновь похныкивала, оставаясь в полном одиночестве. Скулила как брошенный щенок, подвывала и тряслась от резко набрасывающегося холода. Тянулась и плакала от невозможности обхватить этот сладостный порыв в свои руки – он избегал этого, чем еще больше уничтожал меня…

Но потом он вновь возвращался. Ласкал мое тело, не оставляя ни единого кусочка кожи, где бы не прошлись его горячие губы, сильные пальцы. Вновь шептал о жажде, страсти, любви… и я снова тонула в этих обещаниях… в этих жарких ласках… умирала от желания и банальной похоти… стремилась слиться в единое целое с ним… И скулила, стоило вновь ощутить пустоту…

Мой уютный, но такой безжалостный захватчик приближался, ласкал, обнимал, томил, а затем вновь исчезал, подтверждая свое наказание, не давая мне возможности прильнуть к нему. А я не понимала, за что мне достаются эти пытки – выла, тянулась за ним, умоляла… Он громко всхлипывал, стонал и вновь набрасывался на меня, даря долгожданные тепло, жар… саму жизнь. А потом вновь резко отстранялся, напоминая мне о своем приговоре… И я уже была готова рыдать, умолять, жалобно скулить желая вернуть такие долгожданные тепло и ласку…

- Не смей, - и только после очередного безжалостного приговора моему телу так не позволили взвиться от разрывающей страсти, будто пружину натянули, скрутили, стоило только грамотному кукловоду дать на это добро. Но вот распрямить эту самую пружину он не позволял. – Дааа…. вот так, моя хорошая, - тихий шелест ветра укутал полностью меня, позволяя уплыть в страстный сон.

Он нежил, ласкал там, где я была готова сорваться в бездну этого сладостного безумия. Но в последний момент останавливался, снова наказывая, запрещая, томя… и я рыдала, просила, уговаривала… Но приговор моего мучителя был безжалостен…

- Хочу – шептал ветер, только мне казалось, что этот стон сливался со сладким и так необходимым «Люблю».

- Дааа, - вторила я в ответ, пытаясь высказать те же чувства… рассказать, доказать, заклеймить…

- Нееет, - безмолвное решение выносил мой мучитель и я вновь уносилась в жадные, но так и неудовлетворенные просьбы…

Я проснулась от настойчивой трели дверного звонка – кто-то явно желал увидеть меня. И это несмотря на то, что все мои знакомые знают – меня с утра трогать нельзя. Вообще. Никак. А все очень просто - я ненавижу утренние разговоры ни о чем, я ненавижу когда кто-то, желая выплеснуть свои эмоции, пользуется для этого моим обществом. Я терпеть не могу утреннюю суету. Хотя в будние дни от нее практически невозможно избавиться. Именно поэтому, при первой же возможности утро выходного дня трачу на банальный сон. И всех об этом предупреждала сразу, чтобы не вызывать ни у кого дальнейших обид и глупых споров. Даже мои родители, всегда просыпающиеся рано, никогда не звонят в такие дни, ожидая момента, когда я сама соизволю появиться на горизонте. Не только родители: мой солнечный зайчик Сашенька, словно с молоком впитал это знание – где-то с года просыпался и еще час сам себя тихонечко развлекал в кроватке: тихо-тихо разговаривал с игрушками. А вот когда ему уже действительно становилось скучно, а банальнее – он просто хотел есть, тогда под его громкое возмущение просыпалась и я. А тут…

- Убью, смертника! – недовольно проворчала, накинула халат и пошла к входной двери.

- Юль, извини, я… - Огромный букет красных роз прятал Влада, беспомощно топтавшегося на пороге.

- Ты дурак или просто прикидываешься? - он отодвинул ароматную связку в сторону, показывая свое виноватое лицо.

- Боялся, что ты уедешь раньше, - я отошла, пропуская мужчину внутрь квартиры. – Перепутал время отлета. И доброе утро. – Мужчина чмокнул меня в щеку и зашел в квартиру.

- Влад, у меня самолет в полпервого ночи, а еще проверить все надо. А ты разбудил ни свет ни заря. – Желание убить этого… идиота никуда не пропало, учитывая, что сейчас мне придется выслушивать его разговоры. Интересно, правда, о чем. Видимо этот самый интерес и отодвинул чуть в сторону план по убийству этого ненормального. – Кофе? – он благодарно кивнул в ответ, и я пошла в сторону кухни.