Страница 35 из 57
– Не отвлекайся!
– Я не собираюсь идти у них на поводу. И делать глупости. Уйти можно в любой момент.
– Так говорят наркоманы.
– Перестань, – он снова запустил камешек, но тот затонул уже после третьего прыжка. – Видишь, ты не даешь сосредоточиться.
– Джо, я ведь не шучу! Неужели ты хочешь стать подопытным… медведем?
– Если ты думаешь, что мне грозит опасность, значит, считаешь меня глупее, чем они.
– А вот и нет!
– Именно так, – Джо пристально взглянул на нее и вдруг улыбнулся. – Верь мне. И потом, тебе ведь нужно знать, что затевает Совет.
– Ну… Хотелось бы…
– Тогда тебе точно не помешает взгляд изнутри. Нам запрещено рассказывать кому-то, что там происходит. Но я ведь сижу здесь и говорю сам с собой, – он прикрыл глаза, подставляя лицо вечернему солнцу. – И если хочешь знать, мы еще не перевоплощались.
– Ладно, если ты такой упрямый, делай, что хочешь. Я тебя предупредила, – Мара протянула ему телефон. – Вот, держи.
– Зачем мне?! – он удивленно поморгал.
– Чтобы не замочить, – и она полезла в воду, аккуратно ступая на скользкие валуны.
– Ты куда
– А как я, по-твоему, объясню Совету мокрый браслет?
– Он же водонепроницаемый.
– Если на него дождь попадет, то да. Сомневаюсь, что после пяти минут в соленой воде он будет исправно работать. А, вот и агент Джонсон, – Мара указала взглядом на бегущую женщину.
– Что происходит?! – крикнула та. – Твой сигнал пропал с приложения!
– Прошу прощения, – девочка вылезла обратно с притворно виноватым видом и отряхнулась, как мокрая собака. – Оступилась.
– Немедленно назад! Неделю никаких прогулок вне жилой территории.
– Как скажете, мэм, – Мара подмигнула Джо и едва слышно прошептала, проходя мимо, чтобы он оставил телефон на ее веранде.
Потом ее отвели в кабинет директора, и там была лекция о безопасности, выговор от Норы Линкс и, кто бы сомневался, от Смеартона. Тот охал и ахал, что сложно заботиться о чьей-то жизни, если он сам ни в какую не желает проявить сознательность. Что безрассудство – главный порок современной молодежи. Что человек, который не умеет себя дисциплинировать, вряд ли чего-то добьется в жизни. В общем, не упустил случая снова убедить Мару в том, что она ничтожество.
Она слушала его с улыбкой, потому что теперь как никогда отчетливо понимала, что ей плевать на его слова. Ушлый старикашка, готовый продать и учеников, и коллег ради повышения… Она презирала его. Не верила ни в его искренность, ни в его заботу. Он сгнил изнутри, как трухлявый пень. И даже если Вукович проиграет, если Эдлунда осудят пожизненно и не позволят вернуться в Линдхольм, Смеартон недолго будет директором. В Совете сидят не дураки. Все понимают, чего стоит эта продажная шкура. И когда они закончат со своими экспериментами и добьются, чего хотят, его выкинут на помойку, как использованную зубочистку. Вот только и до этого он вряд ли дотянет. Потому что Мила Вукович всегда добивается своего. Если она хоть немного похожа на своего отца, то Смеартона не будет в Линдхольме к зимнему солнцестоянию.
Мара беззаботно улыбалась, глядя в глаза временному директору, и чем шире была ее улыбка, тем сильнее он распалялся.
– Думаешь, способности обеспечат тебе будущее? – его щеки дрожали, с губ мелкими брызгами летела слюна и оседала на гладкой поверхности дубового стола. – А это только начало. Надо уметь подчиняться, уметь принимать авторитет старших. Эдлунд и Вукович избаловали тебя. Визит в Совет не делает тебя особенной.
– И вас не делает, – спокойно ответила Мара.
– Что?! На что ты намекаешь? – он оглянулся на агентов Джонсон и Линкс.
– Я знаю, как вы стали директором, профессор. И почему.
– Да как ты смеешь?! Ты знаешь, что клевета на должностное лицо относится к разряду преступлений?!
– А на временное должностное лицо?
– Что?! Да это…
– Вы не могли бы перестать плеваться, сэр? – Мара вытерла брызги с лица. – Не хочу превратиться в вас.
– Я отчислю тебя! – он вскочил. – Немедленно! И верну туда, где тебе самое место…
– У вас нет на это полномочий, профессор, – дверь стукнула о стену, и в кабинет вошла Вукович.
Она говорила ровно, но Мара еще никогда не видела ее в таком бешенстве.
– Я попрошу вас больше не угрожать моей подопечной. Иначе я подам жалобу в Совет.
– Делайте, что хотите! У меня есть все полномочия директора этого пансиона.
– Хорошо, Найджел. Думаю, Совет, который так давно ищет возможности исследовать способности Мары, обрадуется, когда узнает, что вы ее выгнали. Не так ли, мисс Линкс? Ваше начальство будет радо? И сэр Чарльз Уортингтон, который не так давно лично уговаривал мою подопечную поехать в Совет, несомненно, одобрит Ваше поведение.
– Она дерзит! И намекает на мою недобросовестность. Это недопустимо! – чуть тише сказал Смеартон.
– Она несовершеннолетняя. И все претензии к ней вы можете озвучить мне, как ее законному опекуну. Но вам повезло. Я пришла написать заявление.
– Об уходе? – англичанину плохо удалось скрыть надежду.
– Нет, – Вукович привычным жестом поправила очки и аккуратно сложила руки на коленях. – Мисс Корсакофф покидает Линдхольм на неопределенный срок. При необходимости я оформлю ей академический отпуск.
– Но куда вы ее направите? – не удержался Смеартон.
– А это, профессор, конфиденциальная информация. Да, мисс Линкс, у меня для вас директива из Совета. Получена только что. Вы сняты с дела мисс Корсакофф.
Глава 14. Легенда о Четырех
– Но куда мы уезжаем? – взволнованно шептала Мара, с трудом поспевая за быстрым шагом опекунши.
– Я не собираюсь произносить это вслух.
– А на бумажке?
– Ты узнаешь об этом в момент прибытия. Не раньше.
– А выезжаем когда?
Вукович остановилась и взяла подопечную за плечи.
– Без во-про-сов, – отчеканила она и поспешила дальше к своему кабинету. – Иди к себе, я сама зайду за тобой.
– А вещи?.. – Мара снова поймала себя на вопросительной интонации и решила переформулировать. – В смысле, мне же надо собрать вещи!
– Не сегодня. Мне надо будет отлучиться кое-куда, потом я зайду. Кроме того, ты наверняка не разобрала сумку после Швейцарии.
– Ну…
– Вот пусть она так и стоит.
И Вукович, звонко ударяя каблуками, удалилась, оставив Мару в полнейшей растерянности.
И удивлял девочку не только факт предстоящего отъезда. В последнее время она и без того болталась туда-сюда, как кочевник, и привыкла к путешествиям. Нет, ее насторожила Вукович. Во всей этой истории она должна была испытывать негодование, раздражение, упрямство… Но уж точно не радость. Однако хорватки глаза блестели, будто в предвкушении чего-то. Она напоминала ребенка, который давно ждал чего-то, и все донимал родителей, и вот оно, наконец, должно произойти. Еще никогда Мара не видела на лице хорватки такого выражения. И было в нем что-то жуткое.
Мара осознала, что если сию же секунду не получит хоть какие-нибудь ответы, ее просто разорвет на мелкие кусочки. И пока агенты не успели опомниться и не нацепили на нее новый браслет с прослушкой, она отправилась к человеку, который любил отвечать.
Миссис Медеа Дзагликашвили нашлась на своем обычном месте. Сидела в любимом кресле, обитом пурпурной тканью. Из открытого окна веяло морской прохладой, на столе клубился пар над изящной чашечкой чая с чабрецом. И не надо было даже втягивать носом знакомый тонкий аромат: грузинка другого напитка не признавала.
Она обмахивалась веером и, чуть склонив голову, читала книгу с пожелтевшими страницами в толстом кожаном переплете. Черная без единого седого волоса коса тяжелым питоном свилась на голове в клубок. Округлые белые плечи покрывала россыпь мелких родинок, напоминающая карту звездного неба. Тяжелое дыхание сопровождалось грудной хрипотцой.
– К вам можно? – осторожно возвестила о своем присутствии Мара, чтобы не напугать женщину.