След орла

Они вышли в открытое море, и поселение превратилась в еле различимую линию у горизонта. И лишь потом Сэм повернул к горе. Им то и дело попадались громадные куски льда, бесхозно болтающиеся на поверхности. Дед мастерски лавировал между ними. Не имея возможности пошевелиться и размяться, Мара основательно задубела. Надвинула капюшон на нос и скрестила руки на груди. Откуда бы взяться жаре в десять градусов, если до лета еще целых две недели?

В лазурной, почти бирюзовой глубине мелькнуло что-то светлое и гигантское. Снова исчезло. Потом вдруг показалось с другой стороны. Девочка вздрогнула. Да, акулы здесь не водятся, но…  Она исподлобья взглянула на Сэма: тот даже бровью не повел. Что ж, раз он спокоен, то и ей не стоит разводить панику. Однако едва она смогла принять невозмутимый вид, как нечто показалось снова, стремительно приблизилось к поверхности. Сначала воздух пронзила огромная игла. Стрела, копье… Длинное, не меньше полутора метров, и белое. Следом показалась туша. Серебристо-серая и необъятная. В разы превосходящая размерами саму лодку. Кит? Белуга? Кракен? Лицо Мары исказилось в немом крике.

– Намочишь мои вещи – и я забираю твою палатку, – сердито крикнул чудовищу Сэм. – И нечего пугать мою внучку, старый нарвал!

Девочка не успела перевести дыхание, как справа показалась еще одна туша, потом еще и еще…

– Поздоровайся, в самом деле, – шепнул ей дед. – Они специально задержались, хотели посмотреть на тебя.

– До… добрый день, – пробормотала Мара.

– Громче!

– ДОБРЫЙ ДЕНЬ! – заорала она со всей мочи, а потом еще и помахала.

Нарвалы издали оглушительный звук, нечто среднее между свистом и воем. И у Мары заложило левое ухо. Один за другим они ныряли и исчезали в глубине. Лишь через несколько минут один из них мелькнул далеко впереди. Плыли они при всех своих габаритах очень быстро.

– И где же они оденутся? – удивилась Мара. – Как будут подниматься в горы?

– У них там пещера, где хранится одежда, палатка и все необходимое.

Когда Сэм причалил к берегу, у его внучки уже желудок слипся от голода. Дед решил, что не стоит отвлекаться на еду, если суша близко. Мара с тоской смотрела на припасы и терпела.

Между камнями была будто специально проложенная водная тропа. Или и правда кто-то сломал лишние пики, чтобы нарвалы и лодки могли подплыть ближе? Сэм действовал быстро, уверенно и машинально. Забросил петлю на торчащий каменный клык, лихо спрыгнул на сушу и протянул Маре руку. Пока она озиралась по сторонам, успел втащить за собой лодку.

– Помоги мне ее убрать, – попросил он, выгрузив вещи на сухое место.

– Куда?

Сэм указал на узкую кромку вдоль гладкой скалы. Шагал по ней, будто это было широкое шоссе, с которого при всем желании нельзя скатиться в изобилующую льдинами воду. Осторожно ступая, придерживая свой край лодки над головой, Мара двинулась за ним. Вскоре ее глазам открылась глубокая пещера. Внутри стояли керосиновые лампы, на полу чернело место от костра, вдоль стен громоздились деревянные скамейки. Сэм убрал лодку поглубже, велел внучке сесть на одну из лавочек, а сам сходил за вещами.

– Сейчас поедим и поднимемся. До темноты должны успеть.

Мерзкий какао все же согревал изнутри, хотя и заставлял с тоской вспоминать добрейшую синьору Коломбо. Сухие галеты, вяленая рыба и небольшая горькая шоколадка, – вот и все лакомство, на которое расщедрился старый Нанук. Но и оно помогло Маре вновь почувствовать себя человеком.

– Ила с женой, – вдруг сказал Сэм и кивнул в сторону противоположного склона, вид на который открывался из пещеры.

Там, на высоте в добрых двести метров, шли по выступу два белых медведя. Издалека вся гора сливалась в сплошную серую стену, и, казалось, там не за что даже уцепиться, однако парочка бодро двигалась вперед.

– Я бы тоже сейчас надел шкуру, – вздохнул Сэм.

– Я не против! – быстро отозвалась Мара, уже представляя, как спрячется за скалой, перевоплотится в орла и спокойно взлетит, куда надо. – Могу и сама дойти…

– Нет, – дед решительно мотнул головой. – В другой раз.

Они взвалили рюкзаки и двинулись по узкой тропе. Как ни странно, Нанук не взял с собой никакого альпинистского снаряжения, хотя Мара воображала, что ей придется повязывать страховку, цепляться крючками или что там еще делают заправские скалолазы. Однако тропа петляла серпантином и позволяла преспокойно идти и любоваться видом. А вид был такой, что дух захватывало, и сердце щемило. Конечно, человек с боязнью высоты улегся бы на землю на первом же выступе и рыдал, роняя с обрыва камни. Видимо, на это и рассчитывал старый Нанук, когда предупреждал ее о трудностях восхождения. Но Мара расцвела. Забыла обо всем: шагала, дышала полной грудью и не могла насытиться бесконечным синим простором.

Вроде и ничего особенного: серая гора, на которой кроме редких вкраплений мха и лишайника нет никакой растительности, внизу – море, усыпанное льдами, как какао зефирками. Даже горизонта не видно из-за дымки, просто вода вдруг растворяется в воздухе. Но Маре тут было хорошо. Как дома. И не надо было перевоплощаться, чтобы почувствовать сильные руки ветра, теплые поцелуи солнца на своих щеках. Мигом ушла усталость, тоска по друзьям и Линдхольму ссыпалась вниз вместе с мелкими камешками. Радость орла затмила печали и страхи человека. И только присутствие Сэма не позволяло Маре скинуть одежду, обувь и взлететь.

Он еле поспевал за ней, и, временами отвлекаясь от шепота ветра, она слышала его отдышку. Обернулась задорно: хмурится. Что, не ожидал, Сэм Нанук? То-то же. И скрылась за следующим поворотом.

Старик лукавил: им не нужна была ледяная вершина. Только большое плато задолго до первого снега на скалах. Издалека Мара заметила хвост красного вертолета, потом показались макушки людей, послышались голоса, а нос уловил запах бензина. В любой другой день она застеснялась бы: не любила встреч с новыми людьми, вела себя угрюмо и молчаливо. Присматривалась. А тут вдруг вышла вперед с улыбкой, весело помахала рукой Иле, Ануке и, – черт с ним, – Робу. Высота, просторы, раскинувшиеся под ногами, заставили все ее тело звенеть от восторга.

– Кажется, справилась, – хитро бросила она деду. – И никаких трудностей.

Тот только хмыкнул недовольно.

– Я знал, что тебе понравится, – окликнул ее кто-то.

Старый Апая сидел поодаль. Оленьи шкуры укрывали его от шеи до пят, и потому было непонятно, на чем именно он сидит. Но выглядел он бодрее, даже улыбался. Жена его ползала по земле с бумажкой и рисовала какие-то символы. А в стороне несколько мужчин возводили палатки, и Сэм поспешил к ним присоединиться.

– Тут красиво, – вежливо ответила Мара шаману.

– Не каждая птица любит такую высоту, – ухмыльнулся Апая. – И у меня кружилась здесь голова.

– Понимаете, я уже перевоплощалась раньше… – она замялась. – Не знаю, можно ли мне теперь…

– Ты не могла иначе, – отрезал ангакук. – И между нами говоря, я ни за что не поверю, что Роб, Джон и Билл ни разу не надевали другую шкуру. Думают, я ничего не вижу.

Какое-то время старик молчал, и Мара решила, что аудиенция окончена. Стала потихоньку отходить в сторону, но он вдруг снова повернул к ней голову.

– Ты уверена, что не хочешь открыть секрет?

– Ч..что? Какой?.. В смы… – облизнула пересохшие губы. – Нет.

– Не бойся, я не стану этого делать.

Солнце спряталось за горой, и Сэм позвал внучку в палатку. Тесная и насквозь пропахшая рыбой и звериными шкурами, она освещалась только тусклым фонариком. Маре достался синий спальник, дед взял себе черный. Не раздеваясь, она скользнула внутрь. Гладкая ткань скорее холодила, чем грела. Без аппетита прожевав пару галет, повернулась на бок. Пусть дед и постелил на пол шкуры, скала была адски жесткой, да к тому же еще и неровной. То там, то сям что-то кололо, и девочка была уверена, что ни за что не сможет заснуть в этом неудобном кошмаре. Однако смена впечатлений, долгий день, высотный воздух вдруг накатили разом, и веки слиплись сами собой. Пожалуй, даже  в доме у деда она не спала так крепко. Поэтому когда посреди ночи Сэм Нанук вдруг стал пихать ее в плечо, не сразу смогла сбросить с себя сон и понять, где находится.