Страница 46 из 51
Он спустился на этаж ниже, прошел в комнату для почетных гостей.
– Друзья! – обратился он к молодым героям революции. – Вам нужно покинуть посольство. Здесь для вас стало оставаться опасно.
Сотрудники посольства принесли крестьянскую одежду. Бывшие фавориты Тараки переоделись в обычных дехкан и потайными путями покинули советское посольство.
15 сентября 1978 года Тараки лег спать в свою кровать. Ему уже все было безразлично. Власти теперь у него не было, рассчитывать было тоже не на кого. Его все предали и покинули. Он стал не нужным никому. Больше всего он рассчитывал на дружбу с Леонидом Ильичем. Однако и она дала трещину.
Тараки засыпал, уже не думая не о чем. Там, за дверью, что-то тихо заскрипело, и черные тени прошмыгнули в комнату. Трое человек незаметно подкрались к бывшему президенту. Один из них взял в руки подушку и знаком дал команду остальным. Незваные гости аккуратно взяли Тараки за ноги и руки. Подушка мягко опустилась на лицо Вождя революции.
От внезапного прикосновения подушки он проснулся. Железные руки прижали его к кровати так, что Тараки почти не мог пошевелиться. Подушка закрыла от него все пространство, весь мир, и кто-то все сильнее и сильнее вдавливал ее в лице Тараки. Бывший президент пытался вдохнуть, но весь рот был перекрыт плотной тканью подушки. Он искал ртом воздух, но его не было: подушка перекрыла весь кислород. Тараки из-за всех сил пытался вырваться, дергая ногами, руками, изворачиваясь телом. Но железные руки тяжелым прессом придавили его к кровати. Он пытался позвать на помощь, но подушка заглушала все звуки. Кислорода не хватало, силы покидали Тараки. Внутренний голос говорил ему: «Мы пришли с тобой к последней точке нашего путешествия. Перед нами дверь, которую тебе предстоит открыть…». Тараки вспомнил себя маленьким ребенком на руках у своего отца. Он отчетливо видел лицо матери. Вспомнил школу, своего любимого учителя, институт, бесконечные беседы о будущем Афганистана, Первый съезд НДПА, теплые разговоры с Бабраком Кармалем – все пронеслось перед его мысленным взором. Он вспомнил героев своих книг, бедных людей, которых несправедливость загоняла в дикую нищету, из которой не было выхода… Это был тупик… Сознание уходило от Тараки. Он вспомнил яркий апрельский день, как выходил из Тюрьмы, как ликовали солдаты, приветствуя своего нового вождя. Он мог все изменить. Он мог вытащить из нищеты своих героев, простых людей труда…
Перед ним раскрылось огромное пространство. Яркий блестящий луч света осветил Вождя революции, забирая его душу в далекое путешествие.
Тараки больше не шевелился.. Талантливый писатель, герой революции, Вождь трудового афганского народа ушел из жизни, не сказав ни одного слова на прощание. Мучительная и жестокая смерть очистила его душу от темных накипей, освободила от тяжелых угрызений совести и отпустила его душу в бесконечное пространство, в котором она была свободна и прекрасна, как у того доброго мальчика с романтическими глазами по имени Нур…
Брежнев срочно собрал Политбюро, он чуть не рыдал:
– Как так получилось, что убили товарища Тараки? – Генсек сурово посмотрел на Андропова. – Вы понимаете, что я лично гарантировал ему безопасность! Кто теперь поверит мне, в мое слово? Я – руководитель огромной страны – не смог сохранить жизнь нашему ближайшему союзнику и моему личному другу? – Он специально сделал акцент на «моем личном друге», подчеркивая тем, какой удар был нанесен лично по нему, Брежневу. Всех обуял страх; в таком разгневанном состоянии они еще ни разу не видели Леонида Ильича.
Громыко, выждав паузу, осторожно произнес:
– Леонид Ильич, мы сделали все, чтобы обеспечить безопасность товарища Тараки. Беда пришла оттуда, откуда ее никто не ожидал. Что-то пошло не так… и вот.., – он виновато замолчал, зная, что допустил серьезную оплошность.
Но больше всего вопросов было к Председателю КГБ. Генеральный секретарь КПСС прекрасно знал возможности Андропова и доверял ему полностью. Убийство Тараки темным пятном повисло лично на Юрии Владимировиче. Опустив голову, Андропов молчал. Впервые за многие годы своей работы ему было стыдно.
Брежнев продолжил:
– Теперь во главе Афганистана стал Хафизулла Амин? Как нам с ним строить отношения?
Поднялся Председатель Совета министров:
– Это единственный сегодня человек в стране, с кем можно иметь дело. Он деловой, хваткий, у него огромный авторитет в армии, и он реально контролирует ситуацию в Афганистане.
Косыгин пытался донести до членов Политбюро реальную ситуацию в дружественной стране. Но потрясенные новостью об убийстве Тараки все молчали. Все советские руководители прошли через сталинский период власти, видели жестокость и беззаконие. Но теперь другие времена, и проявленная по отношению к Тараки жестокость была неприемлемой. Все были настроены негативно к Амину, полагая, что именно он дал команду убить Вождя революции.
Брежнев сидел во главе стола с горькой усмешкой на лице. Теперь ему придется иметь дело с убийцей его друга.
…Амин провел очередное заседание ЦК, где он выступил с разоблачением культа личности товарища Тараки. По сути, это была та же речь, с которой выступал в 1956 году Никита Хрущев, который развенчивал культ личности Сталина. Тогда это был шок для всех. Сейчас все слушали внимательно, удивляясь только одному: как любимый ученик порочит своего Великого Учителя. Но Восток – дело тонкое. Кто у власти, тот и прав.
Тем не менее, все видели в Амине реального руководителя и сильную личность. Пленум ЦК НДПА принял новую доктрину развития страны, было решено более осторожно подходить, к проведению аграрной реформы и не увлекаться атеизмом в провинции. Амин предложил обратиться к СССР с просьбой о вводе в Афганистан советских войск. Это решение помогло бы сконцентрировать все усилия правительства и партии на решении экономических задач.