Козетта

- Серафим, - прошептала Наташка и в глазах ее проскользнуло что-то до боли родное.  Забывшись, он схватил девушку за плечи, потянул к себе. Но между ними в прямом смысле встал ее живот.

- Ты бы хоть написала, – пробормотал, помнится, он.

- Мама… Твоя мама просила не писать. Боялась, что ты с собой что-нибудь сделаешь, – растерянно пролепетала она.

Серафиму захотелось по-волчьи взвыть, но он только катал по скулам желваки и все глядел на этот живот. Она что-то еще говорила, но он уже не слышал ее слов, а потом развернулся и пошел прочь…

Через несколько месяцев вместе с приятелем Серафим отправился на заработки во Францию.  Турфирма, через которую они выезжали, сулила золотые горы: по тысяче долларов в месяц. В родном Колотозино таких денег и за полгода не заработать.

- Ничего, полгода поработаю и вернусь. С хорошими деньгами. Вот тогда и заживем, - говорил Серафим плачущей матери. – Да и вообще… Развеяться мне бы надо. А то… Наташка никак из головы не идет.

По приезду во Францию у них сразу же забрали паспорта, якобы для регистрации. Работали на стройке в бригаде таких же гастарбайтеров.  Хозяин, улыбчивый бретонец, обеспечивал их едой и сигаретами.  Но обещанных денег они так и  не получили.  Ни через месяц, ни через три. Когда Серафим и его товарищи по бригаде напомнили хозяину про зарплату, улыбчивый  бретонец вмиг перестал улыбаться и вызвал полицию. Серафиму с приятелем удалось бежать. Без паспортов они помыкались пару дней, а на третий - приятель, как ни уговаривал его Серафим, пошел сдаваться в полицию.

Серафим продержался еще неделю, благо было лето. Ночевал под мостами, мылся в реке. Здорово помогла местная русская община с их бесплатными обедами при одном из православных храмов. И все это время он тщетно пытался найти работу. Уж очень не хотелось возвращаться домой побитой собакой. Но никто не хотел связываться с нелегалом, да еще без паспорта. Серафим уже почти отчаялся, когда очередной несостоявшийся работодатель (как оказалось русский) не посоветовал завербоваться во Французский легион.

- Ты парень молодой, здоровый. Почему бы не попробовать?  Документы они ни у кого не требуют и биографию не спрашивают.  Хороший шанс начать новую жизнь. И гражданство сможешь получить французское.

Бывший соотечественник оказался настолько добр, что даже ссудил ему денег на билет до Марселя, где располагался ближайший вербовочный пункт. И действительно там его накормили, выдали спортивный костюм, дали сходить в душ.

После довольно жесткого отбора из двадцати кандидатов оставили только двоих – его и еще одного румына.

Так Серафим оказался во Французском легионе…

В Россию он попал через десять лет уже с французским паспортом. Повод для возвращения был печальнее некуда. Мать, которой Серафим регулярно переводил деньги, умерла, так и не дождавшись сына. Он узнал об этом лишь спустя несколько месяцев,  по завершении очередной заграничной командировки.

Если Москва еще поражала своей блестящей капиталистической оберткой, в родном Колотозино, кажется, ничего за эти годы так и не изменилось. Только дома стали как-то пониже, поскукоженнее что-ли, улицы поуже, да поразбитие.  Да еще на каждом углу можно было купить водки, чтобы помянуть былое.

В ностальгической грусти прошелся по улицам, зашел в свою панельную пятиэтажку с пахнущим мочой подъездом и давно некрашеными стенами. Их с мамой квартира отошла государству и в ней теперь жили совсем другие люди. Он позвонил соседке, по счастью, оказавшейся дома.  Она не сразу узнала его, а, когда, наконец, вспомнила  -  расплакалась, пригласила войти.

- Давай,  я тебя хоть накормлю-то с дороги.

Серафим отрицательно мотнул головой. Попросил:

- Мне бы могилку мамы проведать.

На такси доехали до городского кладбища. Соседка показала место и тут же деликатно ушла, сказав, что подождет на главной аллее.

Скромная могилка под сваренным из двух труб крестом. Серафим сел на край ограды.  Достал из кармана фляжку с водкой. Глотнул. Помолчал. Снова глотнул. Поцеловал крест и пошел прочь.

На Родине его больше ничего не держало…

И вот он снова возвращается в Россию.  Все думал, когда спускался по трапу: екнет или не екнет сердце?

Екнуло. Не смотря на Французский легион и почти пятнадцать лет жизни во Франции, он все-таки оставался русским.  В аэропорту, как и обещал Агент, Серафима встречали: плотный мужичок в строгом костюме и галстуке держал в руках табличку с его именем.

- Господин Бекетов?- уточнил мужичок, когда Серафим подошел к нему. Получив утвердительный ответ, мужичок представился:

- Игорь. Игорь Петров. Довезу Вас до Сколково.

Взяв у Серафима сумку с вещами, запоздало добавил:

- Добро пожаловать в Москву!

На стоянке перед аэропортом их уже ждал черный представительский автомобиль, на передней двери наклейка: две латинские буквы SK на салатовом фоне и под ними уже по-русски – «Сколково».

-Это хорошо, что Вы прилетели в воскресенье. Пробок нет, так что долетим мухой, - сказал Игорь.

И действительно долетели мухой. Правда, Москвы Серафим так и не увидел. Бесконечные скоростные развязки, туннели, рекламные щиты, сверкающие на солнце кубы из стекла и бетона и вот уже мимо пролетает большой указатель "Сколково"…

4

Автомобиль подкатил к трехэтажном зданию на фронтоне которого висела вывеска : «Сколково. Гостиничный комплекс».

- Приехали, – обернулся к Серафиму Игорь. Он помог пассажиру выйти из машины и, вручив тому сумку с вещами, кивнул в сторону входа.

- Вам туда. Удачи.

В вестибюле к бывшему легионеру подошел какой-то человек. При виде последнего Серафим сразу же догадался, что это агент номер два: он чем-то напоминал агента номер один - такой же худощавый, в черном плаще и шляпе, только лицо чуточку поживее, да глаза не такие колючие.

- Здравствуйте, месье Бекетов, – сказал агент, и в отличие от предыдущего агента, назвал свое имя. – Жан… Э… Просто Жан.