Страница 4 из 36
- Корпоративность корпоративностью, - согласился я, - но и меры предосторожности бывают нелишними, особенно в отношениях с теми, кто живет не по государственным законам.
- Не скажите, - засмеялся банкир, шутливо помахав указательным пальцем.
- Если считать законной жизнь по статье в условиях режимного объекта, то это не есть сознательное исполнение законов, - отпарировал я.
- Но я хочу предложить вам дело, которое будет подчиняться только вашим законам, - сказал банкир.
- Что значит - моим законам? - не понял я.
- А это значит, - сказал мой собеседник, - что никто вам не будет связывать руки и ноги и все, что вы сделаете, будет неподсудно и ненаказуемо со стороны законов дня и со стороны законов ночи. И эксзаконность гарантируется обеими сторонами.
Я задумался. Судя по всему, мне предоставляется карт-бланш во всех делах, как и агенту 007 на службе Её Величества. И все это должно быть шито-крыто. Я прошел полный курс коммунистического оболванивания – октябрята, пионеры, комсомольцы, члены партии – и, по идее, должен быть способен на всё от сдачи палачам своих родителей и приведения в исполнение приговора коммунистической партии своему лучшему другу. Но среди двадцати миллионов советских коммунистов встречались и нормальные люди, а остальные продолжают служить режиму, прикидываясь демократами. И этот банкир тоже не был исключением из правил.
- На заказное убийство подписываться не буду, - твердо сказал я, поднимаясь и заканчивая беседу. - Шутники вы, однако, господа миллионеры, очкарика в киллеры…
Банкир схватил меня за рукав и быстро заговорил:
- Никаких убийств, Андрей Васильевич, нам нужен грамотный и умный человек, имеющий опыт проведения расследований. Причем таких расследований, о которых никто не должен знать. Речь идет об отеле «Lissabon». Мы стоим на грани войны между правоохранительными органами и криминальным миром. И победы в этой войне не будет, потому что, знаете ли, всё в жизни так переплелось, как в гражданскую войну и не понятно, кто у нас красные, а кто белые, кто ночной дозор, а кто дневной. Вот нам и нужен человек, как бы нейтральный от всех и способный поставить точки над «i».
- Что-то вы все вокруг да около, давайте к делу, - предложил я. - Если я задаю дополнительные вопросы, то, в принципе, я как бы даю согласие на ваше предложение.
- Интересно вы облекаете свое согласие, - сказал серьезно банкир и продолжил, - в отеле творятся страшные вещи. Пропадают и гибнут постояльцы. Много изувеченных людей. Оставшиеся в живых повернулись рассудком и несут такую чушь, которую не могут квалифицировать врачи психиатрических клиник. Помогите нам разобраться с этим. Мы гарантируем вам солидное вознаграждение. Все расходы будут оплачиваться немедленно. И скажите, какая вам нужна помощь?
- В милиции эти преступления зафиксированы? - спросил я, потому что никаких официальных сообщений о преступлениях в отеле не было.
- Какая регистрация, - ухмыльнулся мой наниматель, - будут они портить показатели? Убитых сотрудников наградили и похоронили с почестями. Погиб на боевом посту, охраняя социалистическую законность. Тьфу, привычка, просто законность или капиталистическую законность, если хотите. И материалов расследований нет. У нас, кроме как по телевизору, никто лабораторных расследований не проводит. Всякие там генетические экспертизы это на уровне фантастики. Если по каждому происшествию анализы делать, то министерство внутренних дел через месяц вылетит в трубу вместе с государственным бюджетом.
- У меня к вам просьба, - сказал я. - С завтрашнего дня я поселюсь в гостинице и прошу прислать мне все имеющиеся материалы для ознакомления. Все равно, что-то нужно знать конкретное. Любые сведения мне будут важны.
На том мы и расстались.
Отель «Лиссабон»
Семье я ничего не объяснял. Сказал, что для дела мне нужно пожить в отеле. На связь буду выходить сам. И что всё оплачено.
- Не нравится мне эта халява, - сказала жена, - ты лучше будь там осторожнее и не лезь на рожон.
Утром я уже был постояльцем одноместного, но двухкомнатного номера на пятом этаже отеля «Lissabon».
Название отеля так и пишется латинскими буквами и читается не как «Лиссабон», а как «Лишабон». Все американизируемся. Скоро будем писать заявления с таким же текстом как генерал Ермолов: «Государь, произведите меня в немцы или в американцы». У нас даже доллары в ходу, как будто мы заштатный американский штат.
И последнее, чтобы не интриговать читателя своей личностью. Северцев, Андрей Васильевич. Андре. Я не следователь. Не юрист. Не милиционер и не бывший сотрудник ЦРУ. Просто моложаво выглядящий пенсионер. Служил в пограничных войсках, дослужился до полковника и ушел на пенсию в возрасте чуть за сорок лет. Зато человек любознательный и в непорядочности меня упрекнуть трудно, отчего ко мне иногда обращаются за помощью в вопросах частного сыска. Но только не по семейным делам. Я потом, при случае, расскажу вам, какие расследования у меня были.
Номер мне достался в экономическом поясе. Считается, что в высотных зданиях самые престижные номера чуть ли не на самом верху. Я так не считаю. Представьте, что что-то случилось. И что вы будете делать на самой верхотуре? Кричать или нестись бегом по задымленной лестнице вниз? Или надевать на себя парашют и прыгать с ним в окно, если вам удастся открыть его и найти в гардеробе ранец парашюта?
Сейчас пару слов об эксзаконности. Это я такой термин придумал как аналогию с термином экстерриториальность, то есть внеземельность и неподсудность местному суду по уголовным делам. Так и эксзаконность есть внезаконность и неподсудность по существующим законам. И эта эксзаконность свела на нет моё инкогнито работы в отеле.