Страница 23 из 36
Я присмотрелся к противнику. Если попасть ему в руки, то можно считать, что моя песенка спета - удушит как куренка. Но я же не маршал советской победы, который бросал в бой на пулеметы десятки и сотни тысяч солдат, заявляя, что русские бабы еще нарожают. Я - один, как Россия, и помощи мне ждать неоткуда. Те, кто называют себя моими друзьями, могут и ножку подставить, если им хорошо проплатят, чтобы уронить меня на землю перед сильным противником.
Мне нужно маневрировать. Надо мною нет генсеков, которые требуют одержать победу в честь годовщины Октября. Я сражаюсь за свою жизнь, поэтому я должен объективно оценить свои возможности и силы, и рационально использовать их для достижения победы.
Я заметил неповоротливость противника и замедленную реакцию как следствие врожденной тугоумости. Этот не будет думать над гуманистическими принципами, шлеп по стене и нет мухи. Поэтому, будем держать его на расстоянии и использовать его природную силу.
Я уворачивался от мощных ударов и рассматривал противника, выискивая уязвимые места. Это закон боя и любого поединка. В наступлении нужно найти самое уязвимое место и прорвать его, обеспечив себе победу. В обороне нужно найти уязвимое место наступающего противника и нанести ему такой урон, чтобы он не был способен к дальнейшему наступлению. И оборона всегда является подготовкой к наступлению.
Наш поединок нельзя назвать боксерским или борцовским. Кто-то придумал ему название «пакратион». Я как слышу это название, так у меня в памяти возникает дядька Панкрат, который жил в одной деревне с моим дедом. Здоровенный мужик был. Всегда ходил разнимать драки на престольные праздники. Драчуны как услышат, что дядька Панкрат идет, так сами разбегались, чтобы не получить по шее здоровенным кулаком.
У нас был не «панкратион», а обыкновенная драка на вырубание противника и укладка его на землю. В пресс можно и не бить, там мышцы как лемех от плуга. Грудь как в доспехах из бугров мышц. Голова как пенек на пригорке. Голова и шея - одно целое. Квадратными челюстями он перемалывает кости, а лбом сбивает с ног быка. Но ведь даже у Ахиллеса было уязвимое место на пятке, за которую его держали, когда купали в волшебном источнике, и у Зигфрида был листочек осины, прилипший к лопатке во время купания в крови поверженного дракона. А у моего противника, похоже, таких уязвимых мест нет.
Я уже трижды бил его в челюсть, получил два мощных удара в грудь и скользящий удар по уху, от чего оно у меня горело как фонарь на столбе темной ночью.
Ни одного приема самбо я не мог применить, чтобы не попасть в его клещевой захват, но я заметил, что его гениталии подвязаны и не болтаются как у всех жителей Рима, поддерживаемые только набедренной повязкой. А перевязывают и подтягивают только уязвимые места. Возможно, что они у него такого размера, что он не может научиться танцевать.
Наша схватка длилась уже минут двадцать, но ни я, ни он не могли нанести сколько-нибудь серьезное поражение друг другу. И я пошел на крайность. Перехватил его руку и начал проводить бросок через бедро, одновременно ухватив веревочку подвязки. Бросок у меня не получился, но я порвал завязку, освободив то, от чего охнули даже почтенные матроны, наблюдавшие за схваткой издалека.
Былая уверенность противника была поколеблена. После моего удачного удара в промежность он встал на колени, а затем упал на землю, подтянув под себя ноги.
Оказалось, что на меня сделали ставки только Толик и Петроний. Мы заработали кучу денег, а у меня пропало желание драться. Не люблю я это дело и дрался только ради хлеба насущного.
Когда мы возвращались в инсулу, ко мне подошел один человек, который был доверенным лицом владельца гладиаторской школы и передал мне предложение стать свободным гладиатором в его школе, так как у меня не было отличительных знаков раба.
- Спасибо, - сказал я посланцу, - но мне больше нравится петь песни, чем махать мечом на потеху публике.
В инсуле мы устроили небольшой пир, купив кусок жареного мяса, кувшин вина, фиников и булку хлеба.
Надо сказать, что жители Рима питались достаточно скромно. Ели кашу, хлеб, фрукты, пили воду, которую покупали у водоносов, потому что вода из водопроводов была не так чиста, чтобы ее пить без термической обработки, но все равно эта вода была намного чище, чем в наших водоемах.
Кстати, если из инсулы на улицу начинает бежать вода, то это смывается содержимого туалета первого этажа, и нужно подальше обходить эти «водоисточники». Особенно людям приезжим и незнакомым с городской жизнью.
Толстых людей в Риме было немного. Если толстый, то олигарх, сенатор, или патриций. Практически все патриции были скотоводами и скот, коровы, овцы и лошади были источниками их богатства. Земледелием занимались низшие слои.
Мне нужно было постоянно находиться в районе того места, где я появился в Риме. Поэтому я сделал друзьям следующее предложение:
- Я намерен стать патрицием и вас сделать почетными гражданами Рима. Сначала мы купим с вами атриум, где будем жить отдельно от всех, а потом мы построим или купим загородную виллу у городской черты, которая будет основным источником нашего дохода. Мы организуем сеть быстрого питания, будем точить ножи и мечи в Риме, а также организуем сеть бытовых услуг, которая нас озолотит.
Мои друзья сидели и не понимали, что же я хочу.
- Давайте сначала купим атриум, а потом вы поймете мои мысли, - сказал я.
Возможно, что и мои читатели не совсем ясно представляют, какой атриум хочу купить я. Перевожу это на русский язык.
Атриум - это римский отдельный дом. Фасадная часть дома глухая, в ней есть только входная дверь. Название происходит от названия крыши - атриума. Это общая крыша с квадратным проемом, комплювием, в средине. Скат крыши в сторону проема, чтобы туда стекала дождевая вода. Прямо под проемом, комплювием, всегда устраивается бассейн для сбора воды. Бассейн называется имплювий.