Страница 37 из 47
- Какая еще Маша? Мою девушку зовут Марина.
Парни переглянулись, но от комментариев воздержались. Пока была сессия, Маришка приходила каждый день. Приносила домашние пирожки, кормила с рук. Заботливая она у меня! Почему-то очень начала болеть голова. Видимо, в эту сессию экзамены были уже сложнее и мозг так реагировал на нагрузку. А еще в теле поселилась какая-то вялость и апатия. Только визиты Маришки стали для меня яркими пятнами в серых буднях. Перед экзаменом выйти на КПП у меня не получилось. Обычно, я спал без сновидений, засыпая едва касаясь подушки. Но сегодня мне почему-то не спалось. И всё время хотелось пить. Когда же я наконец заснул, мне приснился странный сон. Будто я лежу в незнакомой комнате, а рядом на подушке спит девушка. Её лица не видно, темные длинные волосы закрывают его. Вот я тянусь, чтобы убрать их, мне так хочется посмотреть на неё, ведь я чувствую, что люблю её. Но это не Маришка – она русая, и носит короткую стрижку. Но едва я пытаюсь дотянуться – просыпаюсь. Странно, но голова сегодня почти не болит. И на экзамен я пришел бодрым и успешно его сдал. Перед вторым экзаменом картина снова повторилась – тот же сон, и тоже ощущение бодрости утром. С третьим экзаменом – та же история. Странные вещи со мной происходят. Но мне некогда об этом думать – мы едем домой. И поскольку наш приезд выпадает на пятницу вечер, заявление получиться подать только в понедельник. Жаль, хотелось бы побыстрее, но так уж выходит.
Приехав домой, сразу отправились ко мне. Маришка же еще с новогодней ночи со мной живет. Ночью ей хотелось любви и ласки, но сил, кроме как поцеловать её, ни на что не оказалось. Что бы она со мной не пыталась сделать – тело не реагировало и хотело только спать.
- Прости, - ну а что еще я мог ей сказать. – Я просто очень устал за эту сессию. Надо отдохнуть и всё у нас будет.
В выходные родители и Маришка обсуждали свадьбу. Я участия не принимал – опять жутко разболелась голова. И аспирин не помог. И потом, мне, в общем всё равно, какая будет свадьба. Лишь бы с Маришкой. А вот мама с моей любимой похоже в чем-то не сошлись. Я слышал, как они кричали на кухне. Что-то это мне напоминает… Перед глазами вдруг появилась картинка – мы с мамой ругаемся, а кто-то встает между нами, защищая меня. Только вот кто увидеть не успел. Маришка, наверное, больше некому. Картинка появилась и пропала. Утром в воскресенье Маришка вытянула меня по магазинам. Платье, она, конечно, без меня купит, а вот остальное – украшения, обувь, белье и прочие мелочи сказала, что будет выбирать со мной. Идти никуда не хотелось, голова всё еще болела, но пришлось. Пока ходили, повстречали уйму знакомых. И все смотрят на мою девушку. Ревность колола сердце, заставляя его бешено колотиться. Примерно через час я не выдержал.
- Всё! Хватит! Все на тебя пялятся, а ты тоже хороша – кокетничаешь направо и налево! Я буду в училище, а ты… - договорить не получилось, в глазах вдруг стало темно. Грудь сжалась, не давая дышать. Я прислонился к стене, жадно пытаясь глотнуть воздуха. Через пару минут полегчало, а Маришка, сбегав к ларьку за водой, дрожащими руками подносила ко рту бутылку.
- Леша, что с тобой?- она обеспокоенно смотрела на меня.
- Не знаю, - я пожал плечами. Отдышавшись, мы поехали домой.
Подача заявления прошла для меня словно в тумане. Даже дату не запомнил. Я выпил несколько таблеток обезболивающего, но головная боль притупилась ненадолго. Маринка всё время где-то пропадала, лишь отмахиваясь от моих вопросов. Меня это страшно раздражало, но когда я пытался с ней поговорить, сердце начинало стучать, частить, заходилось в безумном ритме. Мама уже с беспокойством на меня поглядывала. А почти накануне свадьбы моя девушка и моя мама жутко поругались. Не знаю из-за чего разгорелся спор, но после него Маришка влетела в комнату и начала собирать свои вещи. Я, конечно, не мог её отпустить и тоже начал собираться. Мы вышли в коридор, где уже стояла мама.
- Не пущу, - она встала передо мной. – Алексей, ты не понимаешь, она травит тебя.
Но я уже не слышал её слов – как и тогда в магазине, грудь вдруг сжалась, перекрывая поток воздуха, на глаза упала темнота и последнее, что я помню – это два испуганных крика: «Леша!»
Очнулся я через две недели. С трудом открыв глаза, увидел белые стены, белый потолок. У кровати сидела мама и плакала.
- Прости меня, Леша, я так виновата перед тобой. Ты только очнись, я больше никогда не буду вмешиваться в твою жизнь.
- Ма, - губы слушались с трудом, - ты о чем?
- Очнулся! – обрадовано запричитала она, а после выбежала за врачом. Еще несколько дней я приходил в себя. Первое время совершенно не помнил, как и почему оказался здесь. Мама мне всё рассказала. Как Маринка подсыпала какую-то гадость мне в еду, чтобы я влюбился в неё и забыл про Машу. И у неё это получилось. Память услужливо подсовывала мне картинки «счастливого» времени с Маринкой, и полные боли глаза Маши в ту новогоднюю ночь. Если бы все это случилось не со мной лично, никогда бы в эту историю не поверил.
- Куда ты дела письма и фотографии? – я отчетливо помнил, как складывал их в сумку перед поездкой домой.
- Спрятала дома. Ты прости меня, сынок, - мама стыдливо прятала глаза, - я хотела, как лучше для тебя.