Страница 97 из 188
Глава 34
Прошли три дня, отведённые для сборов в поход. Сегодня в полдень мы должны были отправиться в путь. Солнце уже было высоко, и близился час отправления, мы с Чарой, как и все, вышли на площадь, ожидая назначенного времени.
- Ах, - вздыхаю и присаживаюсь на мешок с одеждой, - как же здесь было хорошо, и как же не хочется уходить…
- А мне казалось, тебе не по нраву эльфийский уклад жизни.
- Чара, мне по нраву всё, что означает для меня покой и уют.
- Давно ли ты полюбил покой? – друг ухмыляется и садится на свой багаж. – Помнится мне, ты всегда стремился к обратному.
- А с недавних пор мне полюбился уют и покой. Человеку всегда хочется того, чего у него нет.
- Может быть, ты и прав… - Чара вздохнул и отвернулся, наблюдая за заканчивающими свои сборы эльфами.
Туда-сюда сновали представители бессмертных существ, солнце нещадно светило и, хоть жара оно не несло, но глаза слепило, принося дискомфорт и заставляя щуриться.
- Элиот?
- А?
- Ты слышишь?
Поднимаю взгляд на встревоженного друга. Тот качает головой и поднимает палец вверх, указывая в небо.
- Слышишь? Что-то гудит.
В самом деле. Прислушавшись, я смог различить неприятный слуху гул, что, несомненно, приближался. Нет, неужели опять дракон?
- Мне кажется, стоит уйти с открытого пространства. – говорю, вставая и делая шаг в сторону дома, но меня остановил крик некой женщины.
- Чёрная птица! Смотрите!
Подняв взгляд, я обомлел, а внутри у меня всё оборвалось, съёжившись и сжавшись. В небе, уже преодолев черту города, летел самолёт. Такой же чёрный самолёт, какой мы видели на драконьей горе. Они пришли. Мы опоздали.
- Чара, Чара, - кричу, хватая друга за руку, бежим!
Тащу друга в сторону укрытия, расталкивая народ, но тут меня оглушает грохот, разрывающий мирное небо в клочья.
В ушах загудело. Все звуки и краски в миг смешались в одну ужасающую палитру. Уже невозможно было отличить голоса толпы от голоса моего собственного разума. Рука друга выскользнула из моей. Обернувшись, я увидел огненный снаряд, стремительно снижающийся по покатой траектории.
- Чара, - кричу, хватая друга и сбивая его в сторону, - бежим!
- Нам не укрыться! – криком отвечает он, сдерживая меня от побега.
Неужели он решил так быстро сдаться? Опешив, опускаю руки и смотрю потерянным взглядом на друга. Совсем рядом проносится снаряд, оглушая меня, заставляя закрыть уши руками и закричать, принося ужасную боль моим напряжённым до предела барабанным перепонкам.
- Ааааа! – кричу, сжимая свою голову, приседая.
На глазах слёзы, внутри паника. Неужели, это конец?
Огненный снаряд ловко проносится между домами, врезаясь в один из них, стоящий на отшибе, разрывая его в клочья и подкидывая высоко в воздух камни и доски.
Грохот и гул стоял невозможный. Все кричали, куда-то бежали. Кто-то, особенно отчаянный, не двигался с места, стремясь дать бой, кто-то бежал, хватая детей и уводя их в укрытие, кто-то бежал, пытаясь спасти лишь себя.
Новый разрывающий рёв механизма и второй снаряд вырывается из стальной чёрной птицы, опускаясь к нам.
Было ли страшно? Нет. Было ужасно страшно. Такой паники и беспомощности я никогда доселе не испытывал и едва ли когда-то ещё испытаю. Что может быть страшнее бомбардировки с воздуха огненными снаряда, в то время, как у тебя есть только меч, да стрелы?
Снаряд стремительно приближался, оглушая, заставляя горячие слёзы опалять побледневшие щёки. Я давно уже потерял и руку Чары, и его голос, неотрывно следы за огненным шаром, несущим разрушения и смерть.
В последний момент инстинкт самосохранения вновь проснулся во мне, заставляя срываться с места и бежать. Бежать, как никогда не бежал, в поисках укрытия и возможного спасение. Рука моя схватилась за ручку нашего дома, но открыть дверь не успела: меня оглушил новый взрыв, сбивая с ног взрывной волной, забрасывая какими-то щепками и мелкими камнями.
Убрав руки от лица, я порадовался тому, что легко отделался, и что меня не засыпало чем-то тяжёлым. Но радоваться было рано. Сколько у них ещё зарядов? Что у них в планах? Известно что – уничтожение.
Новый виток гула заставил моё сердце споткнуться и забиться с неистовой скоростью. Ладони вспотели, ноги не слушались, подкашиваясь и затрудняя движение. Судорожно двигая конечностями, я пополз вперёд, но что-то заставило меня обернуться. Обернуться и тут же пожалеть об этом.
Если это мой последний день – не говори об этом. Я хочу верить в то, что новый день придёт.
Обернувшись, я увидел, что самолёт завис не так высоко над крышами домов. Но не это было самым страшным. Самым страшным было то, что его пушки были направлены прямиком на тот дом, у которого находился я.
Нервно сглатываю, соображая: каковы мои шансы убежать? И даже, если в меня не угодит снаряд, каковы шансы, что меня не заденет взрывная волна?