Страница 171 из 188
Мой взгляд, отчего-то, цепляется за Вини – ту самую женщину из числа плененных нами и предавших нас. В её глазах читается что-то такое, что заставляет моё сердце протяжно проскулить внутри, скребясь по стенкам грудной клетки, словно кошка. В её глазах было отчаянье. То самое отчаянье, которое, подобно омуту, подобно болоту утягивает человека и не оставляет от него даже строчки в истории, не оставляет даже памяти. Перед моими глазами встают картины, увиденные мною благодаря камню Яньи: Вини играет с младшим братом, у которого кроме неё никого нет, вот она ожидает своего малыша, гладит живот, вот она узнаёт о кончине супруга, вот она баюкает сына, а сразу после того, как он засыпает, бежит укладывать брата. Вся её жизнь заключена в этих малышах, у которых в их жестоком мире и нет никого, кроме неё.
Перевожу взгляд на мужчину, кажется, Чарли. Вспоминаю его отца, который так трудно переживал предательство любимой жены и матери самого Чарли. Потери сына он точно не переживёт. Откажет сердце. И юные братья Чарли останутся наполовину сиротами в свои тринадцать.
Взгляд цепляется за другого мужчину. Раньше я и не замечал, какие у него красивые глаза. Совсем не суровые и холодные, как у многих, совсем не такие, какие должны быть у злодея. Вспоминаю его мать. Она проходила дорогостоящее лечение, и, чтобы расплатиться с долгами этот совсем ещё юный парень подписался на эту миссию. Вспоминаю его возлюбленную, с которой они дружили с первого класса, а потом поняли, что любят друг друга, совсем, как мои родители. У них летом свадьба…
Нет. Сжимаю кулаки и поднимаю глаза. Они не должны умирать только за то, что пошли за не тем человеком. У каждого из них свои причины для того, чтобы быть здесь и практически никто не пошёл вершить зло от хорошей жизни. Не должны их дети оставаться без родителей, их родители без детей, а их супруги и партёры без возлюбленных. Не должны мы уподобляться их командиру, в сердце которого ничего нет! Сердце которого – камень!
- Стойте! – кричу я.
Все собравшиеся устремляют взгляды на меня. В глазах читается удивление.
- Мы не будем их убивать. – говорю я. – У меня есть другой выход.
- Чушь! – возмущается Аларм. – Они нас уничтожат, если мы не убьём их!
- А как же милосердие?
- А где оно было у них, когда они нас убивали?
- Мы не обязаны быть такими же, как они.
- Всё равно, - продолжает эльф, - если ты не отдашь команду, то это сделаю я.
- Не отдам.
- Твой выбор, Элиот, не ожидал, что ты окажешься таким мягкотелым. Уничтожить чужаков! – кричит эльф.
Слышатся первые крики, кто-то падает. Нет. Нет!
- Нет! – кричу, выставляя вперёд руку и сооружая невидимый купол между толпой чужаков и Эриком, который направил на них столп огня.
Напрягаю кисти и развожу руки, после чего складываю их, заводя за плечи. Сложная манипуляция отделяет своих от чужих, оттесняя друзей и соратников к стенам здания, оставляя под невидимым куполом только чужаков и меня.
- Ты безумец! – кричит кто-то из эльфов, ему вторит гном. – Они уйдут и вернутся со страшным оружием, если мы их не уничтожим!
- Не вернутся. – спокойно отвечаю я. – Я знаю, что нужно делать, как сохранить и их жизни и оставить в безопасности наши. Я знаю.
То, что я собирался сделать, потрясало моё сознание сложностью и величием сил, которые нужно привлечь, чтобы план удался. Смотрю в глаза чужаков, которые вновь начали наполняться надеждой на жизнь, я вспоминал и выстраивал в стройную схему элементы обряда, и только лишь грудь моя полнилась грустью от того, что я вижу всех присутствующих в последний раз, а среди толпы даже нет моих родных. Мне было грустно от того, что я не взгляну в любимые и нужные глаза, не прощусь взглядом, но, может быть, так и лучше. Пусть они запомнят меня сбывшимся героем, а не напуганным мальчишкой.
- Дайте мне нож. – командую я, смотря на толпу товарищей.
Боевые друзья пересматриваются, по толпе проносится шёпоток, один из эльфов делает шаг вперёд, несмело вынимая из ножен красивый изогнутый клинок. Он держит оружие в руках и медлит. Направляюсь к самому краю купола, протягивая руку через его непроходимое для остальных покрытие.
- Давай. – говорю я, эльф вкладывает в мою ладонь клинок, который обжигает тёплую ладонь холодом стали. – Спасибо. – благодарю я и направляюсь на прежнее место.
Встав в удобную позицию, я старался ни с кем не встречаться взглядом, боялся, что передумаю. Боялся, что чьи-то глаза меня покоробят и сломят мой план, для исполнения которого нужна была более, чем стопроцентная уверенность в правильности своего решения.
Закрываю глаза, концентрируясь на потоке утекающей крови, на биении сердца, на тепле в груди. Тепле, которое я сейчас испытывал ко всем присутствующим, вне зависимости от того, свои они или чужие. Пора.
Сжимаю кулаки и открываю глаза, встречаясь взглядом с испугом в глазах чужаков, с интересом и непониманием в глазах друзей. Поднимаю руку вверх, ощущая небывалую лёгкость и, одновременно, тяжесть всех небес на моей окровавленной ладони, начинаю говорить: