Страница 163 из 188
Дышу. Просто дышу. Истерично судорожно дышу. Смеюсь. В глазах выступают слёзы. Смотрю вниз. Упади я, у меня не осталось бы шанса выжить. Но я не упал. Каким-то чудом я смог преодолеть это препятствие.
Отдышавшись и собрав разбежавшиеся мысли, продолжаю путь. Оцарапанные пальцы саднит от контакта с суровым камнем, мышцы ног дрожат, угрожая в любой момент подвести меня и сбросить вниз, разбить моё тело об землю и стереть моё имя со страниц истории.
Всё больше привыкая к своеобразному способу передвижения, начинаю идти быстрее. Уже почти не шатаюсь. Почти не боюсь. Но впереди новое испытание – в нескольких метрах от меня перерыв в карнизе, необходимый для того, чтобы не рассекать огромное панорамное окно на части. Как же сейчас все эти изыски не уместны, как неуместны…
Сжимаю кулаки, делаю пару глубоких вдохов и выдохов, начинаю разгоняться. Перерыв в карнизе в длину, примерно, два метра. Мне нужно перепрыгнуть этот отрезок пустоты. Нужно. А ещё мне нужно приземлиться и удержать равновесие, не упасть. Сердце разгоняется до двухсот ударов в минуту, толчок, прыжок. На мгновение мои ноги вновь теряют точку опоры, но вот новая. Касаюсь подошвами карниза, по инерции пробегаю вперёд, падаю на четвереньки, судорожно, до хруста суставов вцепляюсь пальцами рук в камень карниза. Видят небеса, я бы вцепился и пальцами ног, да кроссовки мешают.
- Есть. – говорю сам себе, аккуратно возвращаясь в вертикальное положение. – Осталось не так уж и много…
Вновь начинаю движение по тонкому карнизу. Все окна этажа темны, что помогает мне проскальзывать мимо стёкол-предателей незримой тенью, вновь и вновь совершая нечеловеческие трюки, вновь и вновь повисая над пропастью, и превозмогая боль и страх, говоря смерти: «не сейчас».
- Не сейчас, костлявая… - тихо говорю я, прищуриваясь и смотря на острый угол здания.
За этим самым углом должно быть окно, ведущее в искомую мною комнату, ведущее к моей цели. Осталось совсем чуть-чуть.
Сжимаю кулаки и ускоряю шаг, завожу руку за спину, проверяя – на месте ли пистолет? А вот и поворот… Карниз на углу в ширину не больше пяти сантиметров. Так мало, так катастрофически мало. Элиот, ты сможешь…
Цепляюсь израненными пальцами за неровность стены и начинаю медленно двигаться по невозможно узкому карнизу. Сейчас всё, что угодно могло нарушить моё такое шаткое равновесие и сбросить вниз: мышечная судорога, отвлечение на что-нибудь, даже простой порыв ветра могли сейчас решить исход войны не в нашу пользу. Я смогу…
Я двигаюсь по узкому выступу самыми маленькими шагами, на которые только способен, чтобы как можно реже и меньше терять точку соприкосновения с холодным камнем. Ещё чуть-чуть, ещё…
- Да! – радостно шепчу я, выйдя на нормальный карниз.
Быстро ступаю, приближаясь к окну. Вот и оно. За стеклом темно, только лишь что-то озаряет пространство неясным светом. Что именно – мне не видно. И не важно. Только бы там не было слишком много охранников, только бы они не поджидали меня, только бы…
Сглатываю и не сильно давлю на стекло, стремясь открыть окно. Ничего не получается. Вновь давлю, итог тот же. Вспоминаю, что окна открываются наружу, пытаюсь подцепить дерево рам, сдирая ногти до мяса, пачкая благородное дерево своей вишнёвой кровью, царапая разломанными ногтевыми пластинами дорогой материал.
- Прошу тебя, прошу тебя… - шепчу и я вновь и вновь, царапаясь в окно, просясь, словно голодный зверь к сытому ужину.
Отчего-то, в голове оживает воспоминание: я сижу в своей комнате, а в окно просится синица. Долго просится, отчаянно. Я игнорирую её потуги часа два, но в итоге моё терпение лопается и я кидаясь к окну, маша на бедную птицу руками, пугая её. Она не боится меня, вообще меня боится. Это меня раздражает и я, ухмыльнувшись, щёлкаю пальцами. Невидимые волшебные силы сбрасывают бедное пернатое с карниза, только пёрышки взлетели…
Теперь я почувствовал себя той самой синицей. В груди что-то защемило от непонятной обиды то ли на самого себя, то ли на судьбу.
«Не важно, как велика твоя подлость или твоё преступление – ты ответишь за неё и непременно всё поймёшь», - всплыли в памяти слова классика, над которыми я так потешался ещё прошлой осенью, сидя на уроке.
- Вот и меня нашла… - шепчу я, припадая лбом к холодному стеклу.
Хочется расплакаться и сдаться. Просто сдаться, сесть на этом самом месте, на этом самом карнизе и дожидаться рассвета. Небо окрасится багрянцем, а земля окрасится алым цветом моей горячей крови. И я бы сдался. Я почти сдался…
- Нет! – кричу, ударяя кулаками в стекло. – Мой друг умирает! Моя семья в опасности! Мои боевые товарищи, мои друзья, доверившиеся мне и пошедшие за мной, в плену, многие ранены! Я должен их спасти! Должен! Должен! – барабаню кулаками в прочное стекло, и вдруг слышится тихий треск.
То ли проникнувшись моей пламенной речью, то ли прогнувшись под ударами моих рук, окно двинулось, одна его часть выехала чуть вперёд, образовывая маленький выступ. Цепляясь не слушающимися пальцами за спасительный кусочек дерева, тяну его на себя. Пальцы вновь и вновь соскальзывают, но окно поддаётся, медленно, но верно раскрывая передо мной свои глазницы.