Страница 49 из 68
- А если, - вдруг вмешалась в разговор матушка Жаклин, - а если… это Доминик ее напоил?
Замерла я в ужасе, невольно округлив очи, желая сквозь землю провалиться. В мгновение взгляды всех присутствующих прикипели ко мне. Страшно было даже вдох сделать.
Печальнее всего… было осознавать, что это предположение сейчас и в голове Асканио.
Сознаться? Сознаться, чтобы ранить? Ранить его? Сделать еще больнее?
Ой, не могу, НЕ МОГУ!
- Я не раз замечала неоднозначные взгляды их друг на друга, - продолжила монахиня (и чего тебе не имёться, старая корова?!)
- Жозефина? Так как? – вдруг переспросила Кларисса.
… соврать?
- Нет.
Резкий, пугающий звук – посыпались стекла.
(сжалась я в ошеломлении – черт! это снова я?)
- ВИТТОРИЯ! – гневно зарычала Настоятельница.
Разжались руки, сплыв с моих плеч. Крестная тут же нервно заходила из стороны в сторону.
- ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! С*КИН СЫН! Как? Как он посмел к ней притронуться?! Убью! УБЬЮ, МРАЗЬ!
- Виттория Колони! Успокойся, - вдруг гневно, приказным тоном вскричал мой отец (таким я его еще не видела).
Обомлели все. Глаза в глаза с Витторией.
- Нет, ты понимаешь? Понимаешь? А теперь еще Жозефина и врет! Защищает его. Добился своего – усыпил бдительность.
- Она просто испугалась, - спокойно произнес Луи Матуа и подошел ближе. – Нечего истерить здесь. Нужно подумать, зачем это ему. И что делать дальше. А то, что врет, защищает, поверила – и так понятно. Она же не знает всей правды. Никто ж из вас, любовных интриганов, не объяснил, почему вся Искья так рьяно ненавидит Бельетони, а Эйзем из Ордена своего основателя изгнал. Ведь так? Так?
Смолчали. Крестная пристыжено отвела взгляд и замерла.
- Жозефина, - внезапно отозвалась Кларисса. – Прости, что раньше тебе это не рассказали. Глупо… было надеяться, что сама поймешь истинное безумие и неуравновешенность Доминика. Отвернешься от него, - тяжелый вздох. - Бельетони. Еще задолго до Искьи… был основан Эйзем (мной - Клариссой, матушкой Жаклин, Марией, Марселем и тем же Домиником). Монастырь, как убежище для обездоленных и бедных. Тех, кто мечтает найти покой. Вечный покой, на этой земле. При жизни. Да, вампиры и полукровки существовали уже тогда. Но без конфессий и поклонений… тому или иному божеству. Одиночки, лишь изредка объединенные под чьим-то началом, началом Древних, - вот истинное лицо былого устоя.
Велись войны, постоянные, вечные рати, без разбора… Делились территории, люди (как снедь и прислуга), среди бессмертных – сторонники, как поддержка моральная и физическая. Вой-на.
Эйзем стоял в стороне, пока однажды кто-то, кем-то было не придумано, измышлено, что этот монастырь – в будущем огромная угроза для единоличной власти бессмертных: рьяные преследователи человеколюбия и смиренности не поддержат деспотические начала Древних.
Разгромлен, уничтожен, стерт с лица земли (лишь немногие остались: из двухсот тысяч – не больше десятка). Доминик тоже выжил… Но это уже был не тот Бельетони, что раньше. Нет. Обиженный, отчаянный, разгневанный, потерявший связь с добром… он стал убивать.
Не разбирался уже, кто виноват. Не искал ни зачинщиков, ни бунтарей, ни идеологов.
Убивал. Убивал всех вампиров и полукровок без разбора. Не раз жертвами становились и простые, невинные люди. Убивал – высасывал кровь… (забирая способности); становился сильнее.
Если бы не Искья, кто его знает, что бы за чудовище вышло из Бельетони. Обет Ордена Вампиров, обет строгих правил, полного повиновения, подчинения; приоритет справедливости над чувствами и желаниями – вот цена договора, за которым вурдалаки могли укрыться от безумия Доминико Роберто Джованни. Сила Божества Искьи (или, как некоторые считают, самой Виттории) – внушительная гарантия, что всех, кто ослушается основного Закона, – казнят. Эйзем, от имени полукровок, и в свою очередь тоже дал клятву… этому демону. Ведь уже тогда, хоть еще и состоял в одной упряжке с нами, Доминико был давно уже… чужим и непокорным. Бельетони согласился на такой уклад. Но недолго счастье было. Что-то, где-то… опять туда-сюда… - и перешли дорогу Доминику. Да понеслась кровавая… Все, кто был вне Конфессий, погибали, как личинки на солнце. Эйзем и Бельетони перестали быть совместимыми. Окончательно. Отрекся (правда, кто от кого – неизвестно). Отдельное звено.
Единоличный сударь со скипетром судьи. Попытка у Фемиды отобрать весы. Прошло полтора века, прежде чем Бельетони снова пришел в себя, и нашел силы... прощать. Успокоился.
И я простила, взяв с Доминика обещание - держаться и не убивать хотя бы… без весомой на то причины. А на днях, на днях он снова убил. Нарушив все клятвы.
Похолодело, поледенело внутри меня. Волной ужаса обдало лицо, словно прыснули жидким азотом. Замерла, не дыша: УБИЛ.
- Неужели, он снова решил воевать? – неожиданно отозвалась Виттория. - И сколько раз такое безумие на него будет находить – а мы будем прощать?
- Не знаю, - печально вздохнула, скривилась Кларисса, неуверенно пожав плечами. – Он обещал. Обещал… н-но, видимо, такие… не меняются.
- Да чертов он демон. Напился крови больных рассудков – и давно уже утратил себя. Помутнел разум – да и только, - злобно прорычал отец.
- Я ничего другого и не ожидал, - холодно отозвался Асканио. - Убивший раз – еще не раз преступит эту черту. Ведь так… проще: бах – и нет.