Страница 36 из 121
- Пошли.
Деревня была большая и зажиточная: сказывалась близость к главному торговому пути – реке Элве. Здесь была и большая торговая площадь, и даже свой собственный храм. Правда, день был не ярмарочный, и на площади играли мальчишки, а лавочников приходилось искать по домам.
Первым делом Фергюс выяснил, есть ли в деревне голубятня. Голубятня была, и большая, но голуби в ней были только из четырех крупных торговых городов: Ламнискаты, Элагиевы, Толагиевы и Тола-Вилсы. Ни одного голубя из других стран здесь, разумеется, не было, но для Фергюса это было не важно. Он подыскал себе самого выносливого и пообещал вернуться с письмом.
Письменные принадлежности они искали куда дольше. Фергюс удивился этому, ведь обычно хозяева голубятен снабжают посетителей и бумагой, и водостойкими чернилами. Но оказалось, что местное купечество изобрело себе особую систему знаков в виде переплетения цветных узелочков. В процессе поисков книжной лавки Фергюс также узнал, что нынешняя молодежь вообще перестала учиться грамоте. Оно и не удивительно: с каждым новым поколением люди жили все меньше, и им не хотелось тратить лучшие годы своей жизни на обучение. Только те, кто мечтал о службе при дворе правителя, еще заставляли себя учиться читать.
К обеду они все-таки нашли книжную лавку и купили все необходимое. Удобно расположившись под чьим-то покосившимся забором в тени очередной цветущей черемухи, Фергюс принялся писать письмо:
«Уважаемый господин Марен. Пишет вам…»
Подумал немного и скомкал лист, забросив его в траву: слишком длинное послание, на лапку не привяжешь. Тюлли тут же выудила бумажный комочек и принялась играть с ним: катала по земле, подбрасывала и ловила. Особенно забавно она выглядела, когда повалилась на спинку и стала откидывать его от себя вверх руками и ногами, стараясь при этом не уронить в сторону. Ну совсем как котенок.
Следующее послание Фергюс стал писать в уголке листа убористым почерком:
«Архимагу Марену. Я нашел Источник. Это человек, девушка. Непременно привезу ее к Эллерскому озеру, но точное время прибытия сказать не могу. Прошу ждать нас там. Фергюс».
- Что это такое? – спросила Тюлли над самым его ухом. Маг вздрогнул и тут же прикрыл написанное ладонью.
- Я письмо пишу своим друзьям. Не подглядывай, это не хорошо.
- Письмо? Что такое письмо?
- Так ты тоже не умеешь писать? – расслабился Фергюс, убирая ладонь. – Вот смотри: эти закорючки – это буквы. Несколько букв рядышком складываются в слово. Ты знаешь, что такое слово?
- Знаю. Но слова говорят, а не… закорючивают, - возразила Тюлли.
- Слова можно и говорить, и записывать на бумаге. Я вот сейчас привяжу письмо к лапке голубя, он отнесет его моим друзьям, и они смогут прочитать слова, которые я написал.
- Голубь отнесет им твои слова? Здорово. Я тоже хочу писать слова, - Тюлли потянулась к перу и чернилам.
- Тюлли, этому нужно долго учиться.
- Ну хоть одну буковку покажи, ну пожа-а-алуйста, - заканючила Тюлли.
- Хорошо. Дай только оторву уголочек с письмом, а остальную бумагу можешь хоть всю изрисовать.
Фергюс аккуратно свернул послание и показал Тюлли первые три буквы алфавита. Она с энтузиазмом принялась их перерисовывать. Судя по корявости и неузнаваемости, каллиграфии не дано было записаться в разряд ее талантов.
Пока девушка была занята, Фергюс вернулся в голубятню, заплатил за голубя, отнес птицу в укромное место, где его никто не видел и не слышал, и там заколдовал. Письмо держалось крепко, чернила он проверил еще когда писал, так что волноваться за доставку письма не стоило. Разве что молиться, чтобы голубя никто не сожрал в пути.
Когда голубь захлопал крыльями и скрылся вдали, Фергюс расслабился: никто не заметил его действий, а Тюлли никогда не узнает, что было в письме. С удовольствием втянув в себя душистый черемуховый воздух, маг взбодрился и зашагал к закутку, где он оставил юную писательницу. Он был готов биться об заклад, что ей уже наскучили буквы, и она изображает на листе человечков, домики и другую ерунду, которую постоянно рисуют маленькие дети и не очень умные взрослые. Каково же было его удивление, когда он не обнаружил ее на том месте, где оставил.
Полупустая котомка, с которой маг вышел из дома, по-прежнему лежала на земле. Вокруг были раскиданы листы бумаги. На них в россыпи клякс в позе «муха обыкновенная, рукой тяжелой давленая» расположились двуногие комары (видимо, люди) и многоногие игольчатые чудовища (кажется, собачки). Домиков не было, но был портрет комара с рыбьим хвостом. Фергюс предпочел считать его недорисованной селедкой, а не своим портретом. Самой Тюлли нигде не было видно. В груди Фергюса заворочалось беспокойство.
Собрав бумагу и закинув на плечо котомку, маг прошелся туда-сюда по улице. Людей не было, их всосало внутрь домов призывными женскими кличами «Обед!». Маг прищурился, выискивая магические потоки, и чуть расслабился: Тюлли не успела далеко уйти, всего лишь дошла до площади. Через минуту маг был уже там.
- Дура-дура-дура! – кричали ребятишки, прыгая вокруг нее и дергая за платье. Их было довольно много для поселения эльвов – человек десять. Все разного возраста, но похожие друг на друга, как братья и сестры. Сразу видно – чистокровные эльвы. Не то что в Тэлле.