Игрушка

- Горит в аду.

Резко, неожиданно, грубо, насмешливо проговорил Стефано, казалось бы, смакуя каждым слогом.

Взрыв. Взрыв внутри.

Первая реакция – сжаться. Застыть и ничего больше не слышать.

Но затем дикий, животный гнев, вперемешку с болю, взорвался во мне.

С вызовом уставилась ему в глаза.

- Врешь, собака! – дико, злобно прорычала ему в лицо. Все это было каким-то машинальным, инстинктивным. Я тут же дернулась, желая встать, желая наброситься на этого урода: убить, убить, убить!!!, как вдруг оцепенела. Замерла, застыла.

 

Едва дышала.

Что происходит?

 

Я не могла шевелиться. Казалось, что тело мое мне не принадлежало.

Словно меня… засыпали полностью песком, заключили в узкую комнату, коробок, бочку,…оставив лишь возможность дышать, смотреть и слушать. Забетонировали в собственном теле.

 

- Добро пожаловать в мои владения, куколка, - саркастично прорычал Ромул, не сводя ни на мгновения с меня взгляд. – Неужели ты думала, что от меня можно скрыться? Габи, Габи. Это ты погубила Гудвина. Глупого песика. Зря ты так с ним. Ведь все могло бы быть проще. Зачем сопротивляться тому, чего никогда не миновать?

«Я тебя ненавижу!!!»

- Я переживу, - ехидно улыбнулся Ромул. – Тем более, если ты будешь невыносимой, то я всегда смогу тебя приструнить, как Мати.

Слезы наворачивались на глаза.

Гудвин. Мати. Я.

«За что?»

- Простым людям этого не понять. Не понять даже Хойку. Проживи столько, сколько я… Вот тогда и поговорим.

- А вот и я, - радостно пролепетала Матильда и присела рядом. – Вот чай! Эй, вы чего? – удивленно уставилась на меня. – Габи, тебе плохо?

- Нет, она просто вспомнила грустную историю. О том, как злые люди наказывали других, если те пытались испортить им праздник. Правильно, Габи?

Оцепенения спало.

Одышка. В груди все пекло.

- Ром, ей плохо, - не унималась Мати.

- Нет, нет, нормально, - торопливо оправдалась я, изобразив лживую улыбку.

Страх. Ужас. Дикий ужас.

Эмиль. Боже. Мой Эмиль.

Ромул расхохотался, но все же промолчал.

Мысли. Мои мысли,… теперь и они принадлежат ему.

- Ты вся мне принадлежишь.

- А как же Матильда?

Дерзкая улыбка.

- О, Габи, - вдруг неожиданно отозвалась девушка, словно не слышит, не видит все то, что происходит между нами. – Мы скоро поженимся, - искренне, восхищенно улыбнулась девушка и протянула ко мне свою тоненькую ручонку. – Смотри, какое колечко!

Я краем глаза взглянула на Ромула.

Едкий, унизительный смешок. Отвел взгляд в сторону.

- Ты же будешь у нас свидетельницей? Правда? Я так рада, что ты здесь. Что приехала к нам в гости!

В гости?

Я вопросительно уставилась на Стефано.

Мати, видимо, замялась от такого моего поведения и тоже вопросительно уставилась на Ромула.

- Ладно, заткнись уже и не мешай, - вдруг резко, грубо гаркнул в глаза Мати и с отвращением скривился. – Лучше сходи проветриться.

И снова секунды молчания. И снова секунды полного забвения. А затем – клац. И опять милая, чарующая улыбка на ее лице.

- Я пойду воздухом подышу, а вы не скучайте. Хорошо? Простите. Но мне… нужно.

Снова милая улыбка.

Ушла прочь.

Я все еще смотрела ей в след, не веря своим глазам, ушам. Не веря ничему.

- Придется поверить.

- Что ты с ней делаешь?

- Что придумаю, то и делаю, - совершенно серьезно произнес Ромул и сделал глоток вина.

«ТАМ НЕЧЕГО ИСКАТЬ. ЧЕРНОТА И ЛОЖЬ…» - всплыли в памяти слова Гудвина.

- И что теперь будет с нами? Зачем мы тебе обе нужны?

- Обе? Нет. Мати мне уже не нужна. Я ее выброшу не сегодня, так завтра. Знаешь, все же сложно расставаться с привычками… Даже мне. Но я уже решил. Знаешь, я даже думаю над тем, что бы подарить ее Эмилю. Пусть делает с ней, что захочет. Когда-то он так ее хотел. Пусть лепить что угодно. Пусть даже тебя. Я не буду против.

 

Боль. Горечь. Я задыхалась. Когда-то и меня он… отдаст ему… Испорченную, использованную, другую… Отдаст мою оболочку…

 

Казалось, что я попала в клетку. В клетку, в которой нет ни дверцы, ни окошка. В которой мне предстоит сойти с ума. Потерять себя… и никогда больше не вернуться.

 

Хмыкнул.

- А ты права. Знаешь, действительно права. Хотя, если ты не будешь меня расстраивать, то я не буду слишком тебя менять.

- Зачем я тебе? Почему я?

- ИГРА, Габи, все это – лишь игра.

Сердце предательски кольнуло.

Дикий хохот.

- Габи, девочка, неужели ты думала, что ответ в том, что я к тебе неравнодушен. Что я пленен тобой?.. ОЧНИСЬ! Ты – полная дура, зацикленная, помешанная на своих сказочных вампирах, малолетка, с комплексом золушки… Ты ждешь принца? Ой, нет,… не так… Ты ждешь ВСЕМОГУЩЕГО принца, который спасет тебя от всемирного зла? Не хочу тебя расстраивать. НО за все время, пока я существую, НИ ОДНОГО ТАКОГО НЕ ВСТРЕТИЛ. Так что ты уж точно в пролете.

- Ты говорил, что когда-то любил. Трудно в это верить…

- Любил. Потому я ее и убил. Не дал никому. И не дал и ей самой все испортить. И теперь только все светлое о ней во мне храниться. Она не успела выпустить свой яд.

Тяжело сглотнула.

- Ты больной.

Ухмыльнулся в ответ. Глаза возбужденно сверкали от собственной коварности и самолюбия.

- Сумасшедший.

- И это говорит та, которая всегда себя называла умалишенной.