Страница 93 из 97
У меня уже всё зудело, так хотелось выйти и посмотреть на всё лично, но нельзя. Если я не запишу признание, то мы не сможем получить доказательство.
— Ларочка? Что... что ты такое говоришь?
— Ты же узнаешь этот листок? — Виктор зашуршал бумагой.
— Откуда он у тебя? — просипела Мария.
— Так получилось, что главный свидетель решился открыть тайну, хранимую тобой много лет. И конечно, нам понадобилось вещественное доказательство. Ты не самая умная женщина, Маша. Такие вещи нельзя оставлять, если не хочешь потом пострадать. Ну, нам это только на руку.
— Нет. Это память... это просто память, — она расплакалась. — Отдай мне его.
— Маша, — Виктор заговорил ласково-ласково, как с ребёнком. — Ты же не думала, что тайна смерти Белоярцевых останется с тобой до конца дней?
— Белоярцевых? А при чём тут они?
— Ты же помнишь, как они погибли, Маша?
— Дом взорвался, — монотонно ответила та, будто погрузилась в воспоминания.
— А почему он взорвался?
— Говорили, что газ. Я не пойму, при чём тут эта записка, которой больше двадцати лет?!
— Маша, ты же всегда считала, что это написала Алиса? — спокойно спросила Лариса Витальевна.
— Я знаю, что это была она. Из-за своего драгоценного Володи, — неожиданно прошипела Мария.
— Нет, Маша. Это писала я. Виктор, ты помнишь, что ты мне обещал? Мои мальчики не должны пострадать.
— Я помню, Лариса. Всё будет хорошо.
— Ты? Ларочка, что ты такое говоришь?
У меня задрожали от возбуждения руки, я никак не могла унять бешеный ритм сердца. О чём они говорят? О той записке, которой мать упрекала тётю Алису в день смерти?
— Я, Маша. Тем человеком, что испортил твою жизнь была я.
— Зачем? — Мария говорила уже так тихо, что мне пришлось выйти из укрытия и спрятаться за колонной, молясь, чтобы меня не заметили.
— Из-за Дани, Маша. Из-за моего любимого мужа и отца моих детей, которого ты убила.
— Я его не трогала!
— Я знала, что ты стала его любовницей, но тебе оказалось мало просто забрать моего любимого, ты вертела им как хотела, а потом бросила. А он не смог смириться, Маша, и повесился. Из-за тебя. Так что эта записка моя месть, просто я осуществила её позже. Ты на себе познала, что такое потерять самое дорогое, что у тебя есть.
— Не-ет, — я выглянула из убежища и зажала рот руками, чтобы не кричать. Мария сидела на коленях и плакала, на её лице была такая боль, что мне даже стало жалко. — Ларочка, нет. Он же сам, сам ушёл, а мой ребёнок даже не успел родиться и пожить. Лара-а-а!
— Ты убила не ту, Маша. Алиса никогда не желала ни тебе, ни твоему ребёнку зла. У неё было доброе сердце и чистая душа. А ты не только убила её и мужа, но и детей их погубила.
— Ты же была мне самым близким человеком, Лара, — рыдала Мария, держась за волосы.
— Это была моя плата за твоё дитя, — голос Ларисы по-прежнему звучал монотонно, как будто робот говорит. — Я себя так наказала.
«Чёрт. Если так продолжится, то эта запись не поможет её арестовать. Пока Мария не скажет: я убила Белоярцевых, всё будет без толку».
— Ты не сможешь доказать, что это была я, — зарычала Мария, сходя с ума. — Ни за что. Там не было свидетелей!
— А вот здесь ты ошибаешься, — рассмеялся Виктор, видимо, довольный произведённым эффектом.
«Да он же издевается над ней»!
— Есть как минимум три человека, что выжили. Один из них смог сбежать в последний момент, а двое были за несколько сотен метров.
— Нет-нет, — Мария стала дёргать волосы из своей причёски, всё больше походя на пациента психбольницы. — Я видела, Алиса сгорела, а её младший лежал на земле. Я видела!
— Витя, — Лариса Витальевна подошла к мужу и вытащила из сумки видеокассету, — вот запись охраны. Она не оцифрована, но уверена, что с этим ты справишься без меня.
— Ты её сохранила! — Мария взвилась в воздух и замахнулась на сестру. — Ты обещала её уничтожить!
— Я и уничтожила, — усмехнулась та, становясь один в один как Глеб. — Это копия.
Я зажмурилась и снова открыла глаза. Я знала, что они похожи на мать, но в такие моменты, они словно сливались в одно целое. Тот же надменный взгляд и ядовитая усмешка, те же скрещенные на груди руки и постукивание пальцем по второй руке. Женщина-дьявол.
— Маша, — Виктор Алексеевич положил ей на плечо руку и погладил. — Скажи, как ты это сделала?