Страница 13 из 62
- Мы устали, - продолжал Валдош. – Думаешь легко за орками весь день бегать?
- Я же с вами за ними бегаю! Точнее, вы со мной бегаете, только скальпы и снимаете.
- Ой, тебя вообще никто не приглашал в наш дуэт, - махнул рукой Калотуф.
- Точно! Дуэт! – Подняла палец вверх халфийка. – Я так и знала, что вы только петь и умеете. О, Небеса, меня это «только» уже выводит из себя, - прошипела она и плюхнулась напротив дварфов.
- Нона, почему ты такая стерва? – пробубнил Калотуф. – Если тебе что-то не нравится, то можешь уходить, мы сами закончим дело. Ты только скажи.
- Чтобы вас убили?
- Мы, поверь, сможем орков рубить не хуже тебя, - возмутился Валдош.
- Орки-то вам ничего не сделают, а вот Зельтус вас прикончит, потом и до меня доберется. Он не любит, когда его задания не выполняют.
- Мне такое задание категорически не нравится, - изрек Калотуф.
- Да! Что за задание такое: скальпы орков собирать? – Опять возмутился Валдош.
- Главное, что за скальпы платят, и платят очень даже хорошо, - рассуждала Нона. – Меня устраивает.
- Мы не головорезы какие-то. Мы воины горного народа! – продолжал возмущаться Валдош. – Но платят действительно хорошо.
- Да, и дополнительно зарабатывать не нужно, чтоб и дальше говорить маме, что мы - купцы, - сказал Калотуф.
- Калотуф… - шлепнул себя по лбу Валдош. – Я же просил тебя!
- Что!? – засмеялась, халфийка. – Ваша мама думает, что вы купцы?
- Просто, в мамы сердце слабое, ей нельзя нервничать. Приходится врать, - объяснил Валдош.
- Да. А мы хотим быть воинами, ощущать только древко секиры в своих руках и разгоряченное дыхание противника! – подскочил со своего места Калотуф.
- Мы дварфы! Это у нас в крови! – следом взлетел Валдош.
- Наконец-то. Я уже думала, вы так и будете сидеть в обнимку, - улыбнулась Нона. - Мне так неловко было говорить, вот и ждала, пока сами перестанете так страстно обниматься. Дождалась!
- Ну и стерва же ты, Нона, - обидчиво сказал Валдош, садясь на землю возле костра, но уже поодаль от Калотуфа.
***
По столу причудливо выпрыгивал свой танец скелет мелкой ящерицы. Он звонко выстукивал по дереву своими костлявыми лапками, извиваясь под мелодию лютни. На краю стола сидел человек, облаченный в черный балахон с капюшоном, и перебирал струны инструмента, разрешая мурлыкающим звукам заполнять пустой темный зал и отбиваться от его высоких каменных стен тихим эхом.
Лица не было видно: из-под капюшона лишь иногда выглядывал кончик острого носа. Пол человека можно было определить только по рукам: бледные и костлявые пальцы, достаточно длинные, точно паучьи, яркий переплет голубых вен, немного сбитые костяшки и шрамы на тонких запястьях. Определенно, парень.
Неизвестный перекратил играть и скелет остановился. Парень отложил лютню и мягко похлопал в ладоши, поблагодарив ящера за концерт, проведенный только для него. Хлопал он искренне и звонко – так, что резало бы по ушам, будь здесь кто-нибудь живой кроме него.
В витражном окне вспыхнула молния, следом яростно прорычал гром, будто поддерживал аплодисменты. Дождь громко бил по стеклу большими каплям, тарабаня уже свою мелодию. Костлявое существо на столе решило походить по кругу, но, за неимением глаз, неуклюже врезалось в подсвечник и опрокинуло его. Свеча погасла и покатилась, упав на пол.
Парень легко спрыгнул со стола и одежды зашуршали, как листья деревьев, что гнутся сейчас под силой ветра за окном. Он тихо хмыкнул себе под нос и щелкнул пальцами: скелет побежал к нему, запрыгнул на ладонь и развалился на десятки мелких косточек, будто и не он сейчас плясал для хозяина. Взяв маленький мешочек, человек с любовью поместил в него скелет и перевязал льняной нитью, умостил его в глубокий карман.
- Отдыхай, дружок, – хриплым от долгого молчания голосом произнес парень и подошел к витражу, наконец-то снял капюшон, чтобы лучше разглядеть красоту, творящуюся за окнами.
Буквально на полминуты из-за грозной тучи выглянул холодная луна – особенно крупная сегодня, величественная и странно молчаливая. Обычно, она много чего могла рассказать. Но не в этот раз.
Огромные синие глаза, обрамленные густыми черными ресницами, были привычно печальны. Брови так же опущены вниз и немного сведены на переносице. Лицо ничего не выражало – просто бледная, будто лепленная каким-то мастером, маска.
Моран задумчиво вглядывался в разноцветное стекло: оно забавно рассеивало свет молний, который заполнял все помещение, разукрашивая его. Он протянул руку и прикоснулся к мозаике, словно пытаясь проникнуть сквозь стекло и оказаться снаружи. Материал оказался холодным и Моран пришел в себя, моргнув несколько раз подряд.
- Пожалуй, следует прогуляться. Погода замечательная, – обратился парень в пустоту и резко развернулся на каблуках, одевая капюшон.
Он два раза хлопнул в ладоши и из темного угла вышли двое, раннее неподвижных, солдат. Моран уже научился не замечать их специфического запаха и привык к их каменной выдержке, вовсе не свойственной обычному человеку. Живые трупы, возможно, не самая лучшая компания для молодого парня, но, как оказалось, самая надежная и выдержанная. Труп не умеет соображать, а значит – предательство исключается. Труп не умеет говорить – тайны вынести невозможно. Труп не чувствует боли – пока у того не перебит хребет пополам и есть конечности – у тебя самая надежная и даже приличная на вид защита, в отличии от каких-то хрупких людишек, которые при первой же возможности ломаются, словно сухая ветка: как в моральном, так и в физическом плане.