Страница 12 из 165
- Конечно! – Я чуть не запрыгала от счастья. Неужели это случилось? Неужели я буду работать здесь, в этом огромном зеркальном здании, на семнадцатом этаже с видом на пестрый Сеул, с удобным и хорошо оплачиваемым местом и этим невыносимым, но таким притягательным начальником? – Ко скольким часам завтра приходить?
- Завтра? Вы разве видели у меня сегодня секретаршу? Через пятнадцать минут обед. Позвоните в ресторан и закажите мне его сюда. Мои предпочтения в черном блокноте с золотой надписью Note где-то на вашем нынешнем столе. Удачного начала.
Я хорошо поняла предупреждения, и дважды мне повторять было не нужно. Чтобы не потерять места, никакого кокетства, легкомысленности. Забыть, что я женщина. Документация, отчеты, отслеживать расписание, напоминать, вовремя делать важные звонки, запомнить самой информацию, размером в тысячу гигабайт. Раньше я думала, что у меня хорошая память, но теперь мне стало её не хватать. И самое главное, что мне искренне хотелось всё это суметь, угодить начальнику, показать, что я талантливый сотрудник, добиться уважения. Но, кажется, сделать это было не так-то просто. Каждый раз, когда он на меня устало и задумчиво смотрел (что делал, вообще-то, крайне редко), я судорожно вспоминала, что я сделала не так. Даже если всё было в порядке, от его взгляда создавалось стойкое ощущение собственной дурости. Но кое-как у меня пока всё складывалось удачно.
Месяц испытательного срока подходил к концу. Если я не накосячу за него, то получу эту работу, а после уж меня будет выгнать совсем непросто. Вернее, я не собиралась создавать причины для увольнения, но хотя бы смотреть на Джейсона смогу без боязни, что он сочтет это обожанием. Но что врать? За эти недели я его стала обожать. Я обращалась к нему исключительно «господин Ким», но в мыслях всегда говорила «Джейсон». Несмотря на его отстраненность от всего, холодность, граничащую с грубостью, вечную занятость и убивающую наповал едкую иронию, для меня он превращался в идеального мужчину. Я никогда с такими раньше не встречалась. Обычно подобное поведение граничит, или уже пересекает границу надменности, с замашками вульгарного зазнайства. Но вся не подпускающая к себе близко повадка моего начальника оставалась высокомерием глубоко интеллигентного человека, покоряющего своей выдержкой и многогранностью. Про него тут ходили слухи, как о настоящем боге финансов, из-за чего пострадало множество его конкурентов. Говорили, что биржевыми махинациями он разорил не одну фирму-соперника. Я и близко представить себе не могла, какой у него там мозг внутри, что за гений им руководит.
С мегерой генерального я сошлась. Не то чтобы подружилась, но ланч у нас стал совместным. За ним мы могли обсудить кое-какие сплетни. Совсем болтушкой она себе быть не позволяла, но чувствовалось, что она страдает от необходимости быть заслоном тайн своего шефа. Я её понимала. Я бы своего теперь тоже вряд ли предала. Жаль только, что он и меня саму к своим секретам не подпускал. Если они у него были. А разве может быть иначе? Если он, в правду, проворачивает не всегда законные дела, опасные и влекущие за собой крушения чьих-то надежд, то он обязан иметь тайны! А на личном фронте?
- А на личном фронте? – Как-то я задала этот вопрос Енбом, секретарю генерального директора. Как бы между делом. Просто изучая компанию и своего босса. Она работала здесь шесть лет и, если кто-то что-то знал, то это должна была быть она. Я не стала распространяться, что о кольце и жене мне известно.
- Безупречен, - поставила она опустевшую кофейную чашечку на блюдечко и рассказала об утреннем выпуске новостей. Очень интересно, а то я сегодня их как раз пропустила, новости эти. Безупречен. Это я и без неё видела. Все порядочные мужчины пытаются сделать молодую секретаршу любовницей! А он… может, уже попался раз, а супруга у него настоящее исчадье ада? Я бы на неё посмотрела, но когда я приносила ему в кабинет принесенный доставщиком обед, то не смогла увидеть семейных фотографий или каких-то намеков на жену. Памятки, сувенирчики, хотя бы заставка на экране компьютера! Нет, там две маленькие черепашки. В таких же непробиваемых панцирях, как защитная стойка Джейсона. И на полках ничего лишнего, ни клочочка записочки, ни случайно оброненного подарка супруге, ничего! Хотя однажды я слышала, как он говорил с ней по телефону. Мне показалось, что в его кабинет проник кто-то другой, настолько изменился голос. Никакой жесткости, никакой властности. Мягкий и нежный баритон, от которого у меня голова закружилась. Он так умеет? Я не слышала слов, лишь их звучание, но решила, что караулить под дверью неприлично и отошла подальше, пока не увидела Енбом. В такие моменты я готова была начать страдать по директору, как маленькая девочка по кумиру.
К концу моего испытательного срока случилось непредвиденное. Так выразился господин Ким, потому что для меня это был настоящий шок, а для него – непредвиденное. Заместитель генерального директора провел подпольную операцию по сливу бюджета фирмы и с помощью своей части акций почти обанкротил организацию. Почти, потому что Джейсон сумел быстро среагировать и оставить нас всех пока на плаву. В общем, обкрысил этот зам. своих компаньонов, вот что сделал. Наверное, ему показалось мало нескольких миллионов долларов на своих счетах, и он решил, что денег недостаточно, пока они не начинают лезть у тебя из всех дыр. Никогда не понимала ненасытной алчности и жажды заполучить столько средств, сколько не сумеешь израсходовать не то, что сам, но даже твои внуки ещё будут накручивать эти купюры вместо туалетной бумаги.
Ко всем неприятностям, этот тип заявился на прощальную беседу со своими вчерашними товарищами и сегодняшними врагами. Им всё-таки пришлось ещё подписать совместно несколько бумаг, прежде чем он навсегда покинет наши офисы, не терпящие подобных гадов! Я знала, что в бизнесе полно нечистых на руку людей, но за месяц как-то привыкла к тому, что у нас все до крайности солидные, честные и совестливые. Я сидела и ждала, когда мужчина выйдет из кабинета Джейсона, чтобы с улыбкой проводить его до выхода. Или сам дойдет, мерзавец? Наконец, дверь открылась, и они вышли оба. Негодяй самодовольно щерился, а господин Ким безмятежно держал руки в карманах своих черных брюк.