Моё чужое лицо

Алексей ждал ответа, и я сказала:

— Нет. Всё равно не смогу жить дальше, не зная, что произошло.

Он хмуро уставился на меня.

— Ты очень странная, я не понимаю тебя. Не понимаю, чего ты хочешь?

В это время дверь распахнулась, и в номер зашёл Вадим. Мельком взглянул на Алексея и перевёл недовольный взгляд на меня.

— Всё в порядке? Почему мне не позвонила? Я же говорил: никого не впускать.

Алексей насмешливо произнёс:

— Ты бы не говорил, а лучше смотрел за ней. Какого чёрта оставил её одну в коттедже?

Вадим сразу разозлился, глаза сверкнули злобой.

— Тебя забыл спросить, что мне делать!

Алексей не обратил внимания на его тон.

— Ты хоть видел, кто на неё напал?

— Я не кошка, в темноте не вижу.

— И чего вы делали там в темноте? Зачем ты её туда потащил?

— Она вспомнила про сейф, надо было проверить.

Я мысленно застонала, и кто его только тянул за язык? Алексей сразу же повернулся ко мне.

— Какой ещё сейф? Разве в доме он был?

Я уже тоже злилась и дала волю своему раздражению.

— А что, любимая жена тебе об этом не рассказала? Может, не доверяла?

Он дёрнул щекой, но сдержался. Глянул на меня тяжёлым взглядом и уточнил:

— Вы его открыли? Что в нём было?

— Там кодовый замок. Мы не знаем шифра, — ответил за меня Вадим.

— Ну да, ты точно не знаешь. А она?

— Она тоже, — не очень уверенно сказал сыщик и настороженно посмотрел на меня. Похоже, пора прекращать этот разговор. Так они договорятся неизвестно до чего, и что я буду делать одна против них? Я обратилась к Вадиму:

— Ладно, иди к себе. Сейчас его провожу и запру дверь. И если снова будут стучать, сразу звоню тебе.

Тот ещё немного постоял, что-то обдумывая, потом кивнул и удалился. Я подняла глаза на Алексея.

— И ты уходи.

— Я не твой мальчишка на побегушках, и у меня остались ещё вопросы. Что было в сейфе?

Я молчала и разглядывала стену.

— Не прикидывайся. Я же рассказывал тебе историю о девочке-сиротке с тягой к чужой собственности. Так что уверен: ты знаешь шифр.

— Думаешь, его не сменили после того раза?

— Понятия не имею. Но не сомневаюсь, ты его открыла. Он был пуст?

— Нет. Там лежали деньги. Много.

— Лежали? А сейчас?

— И сейчас лежат. Несмотря на твоё мнение обо мне.

— Ну да! У тебя же и своих теперь хватает.

— Вот именно! — он уже достал меня, и я добавила: — Всё, иди к чёрту! — попыталась встать и резко выдохнула. Острая боль заставила меня замереть и не двигаться.

Алексей быстро подошёл ближе, наклонился, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Больно? Ты совсем бледная. Почему не осталась в больнице?

Стало немного легче, и я смогла вдохнуть, медленно поднялась. Он осторожно подхватил меня, помог дойти до кровати и поддержал, пока я ложилась. Потом укрыл одеялом и тихо позвал:

— Полина…

Я открыла глаза и встретилась с его напряжённым взглядом.

— Уходи. Я выпью лекарство и засну.

Он протянул руку, как будто хотел коснуться меня, но передумал. Уже от двери глухо сказал:

— Лежи, не вставай. Я позову твоего сыщика, пусть караулит тебя, — и ушёл.

***

Через неделю я чувствовала себя нормально. Боль почти прошла, хотя врач сказал, что носить тугую повязку и быть аккуратной мне придётся не меньше месяца. Но я перестала соблюдать постельный режим, и нянька в виде Вадима мне больше была не нужна.

На самом деле, я немного торопила события, просто уже устала от его навязчивой заботы. Я вообще намекала, что лучше бы он оставил меня в покое и занялся своими прямыми обязанностями. Но Вадим утверждал, что всё под контролем, его ребята трудятся, а он осуществляет общее руководство.

Он действительно часто уходил на встречи и много сидел за ноутбуком, вот только результатов особо не было. И всё-таки кое-что ему удалось. Вадим смог подтвердить информацию о психической болезни и самоубийстве дяди отца Ксении. Всё было именно так, как рассказал Алексей.

Узнав об этом, внешне я осталась спокойной. Не хотела показывать, какое огромное значение те давние события имеют для меня. Но оказавшись в одиночестве, еле справилась с отчаянием и страхом. Всю долгую, тяжёлую ночь я отгоняла от себя мрачные воспоминания и боролась со слезами. И только ближе к утру мне удалось уговорить себя принять правду и жить с ней дальше.

На следующий день после бессонной ночи я сидела за столом у себя в номере и вяло ковыряла вилкой завтрак, доставленный из ресторана. Без стука вошёл Вадим и устроился напротив.

— Полина, надо ещё полежать. Ты плохо выглядишь, у тебя круги под глазами. Ты рано встала, я же говорил.

Я еле удержалась, чтобы не ответить резкостью. И уже сильно жалела, что согласилась на охрану, так он меня достал. Бросила вилку, быстро встала из-за стола и остановилась, судорожно вдохнув. Делать резкие движения было ещё больно.

Мой гость подскочил ко мне и поддержал за локоть. А потом вдруг осторожно притянул к себе и обнял. Наклонился и попытался меня поцеловать. Я упёрлась руками в его грудь и замотала головой.

— Нет!

Он сразу отпустил меня и стоял, сверля напряжённым взглядом. Я отошла подальше и опустилась на кровать, не глядя на него.

— Что, не подхожу тебе? — в его голосе была обида и злая ирония. — А почему? Есть кто-то другой на примете?

— Не говори ерунды. Ты же видишь, у меня никого нет.

— Вот именно, вижу. Вижу, как ты на него смотришь.