Страница 62 из 76
- Именно Мастер и настоял на том, чтобы я продолжил это дело, но самостоятельно. Собственно, ничем важным я и не занимался, так что все согласились. Я думаю, что никто особо не надеялся на успех, ведь я по-прежнему не знал, где ее искать.
- Но у вас получилось. – Интонация была утверждающая. – Расскажите об этом подробно, это для меня очень важно.
- Хорошо.
7.
Саид был Мастером Леся и Анджея. Братство подчинялось строгой иерархии. На вершине власти стоял Высший круг и его старейшина. Высший круг состоял из опытнейших морфов, которых еще называли Мастерами. У всех Мастеров были ученики или подмастерья, в которые попадали новобранцы, выбравшие служение Братству. После периода послушания, который обычно затягивался лет на пятьдесят, но всегда был индивидуален, подмастерья выбирали свой путь: кто-то уходил из Братства, заводил семью, жил так, как обычные люди, кто-то оставался, работал в лабораториях, в Поиске или архивах и признавался всеми Братом. Самые заслуженные из Братьев становились Мастерами и решали судьбы европейского сообщества морфов. Считалось, что Мастером может стать и самый старый Брат, и самый молодой, если отличится в каком-то деле, но по факту не было ни одного Мастера младше ста пятидесяти лет.
Когда Лесь попал в Братство, Анджей первый делом представил его Саиду. Это был высокий и красивый мужчина с внешностью жителя Средней Азии. Миндалевидные глаза смотрели пронзительно и мудро. Выглядел он лет на тридцать пять и имел бешеный успех у женщин, которых менял с восточным размахом.
- Садись, дорогой, - встретил он Леслава. Штаб-квартира Братства, которой руководил Саид и куда они отправились из Польши, располагалась в Самарканде. Почему-то морфы предпочитали жить и работать в жарких странах, хотя по происхождению большинство было из северных народностей: юркие и тонкокостные южане редко проходили инициацию, тогда как славяне, шведы, норвежцы, датчане, славящиеся своей силой и выносливостью, выходили победителями в борьбе со смертью и становились морфами гораздо чаще. Может, здесь работал принцип от обратного, но факт оставался фактом: все штаб-квартиры были в местах, где средняя температура воздуха не падала ниже десяти градусов, особенной же популярностью пользовались приморские города.
Саид принимал Леся в саду, где для них был накрыт дастархан, они долго сидели и разговаривали обо всем: о том, что помнит Леслав, о Братстве, и силе и слабости, о власти. Лесь сразу проникся уважением к этому человеку, в котором сочетались мудрость и доброта. Его даром была интуиция. Он не видел будущее, не прозревал прошлое, но всегда чувствовал, где надо отступить, а где идти напролом.
После этого Леслав проходил двухгодичный курс подготовки, который кроме всего прочего включал в себя и уроки с Мастером. И хотя после этого Лесь приступил к рутинной работе: Саид отправил его к Ищейкам, где он часами просматривал новости, выискивая в героях телевизионных репортажей признаки необычности, а потом ждал озарений, - образ наставника помогал справляться с повседневными обязанностями. В этой деятельности его дар помог ему только однажды: он смотрел запись московских новостей и увидел девушку, которая чуть не стала жертвой насильника, но сама отбилась от дюжего молодчика. Ее глаза чем-то заинтересовали его, а ночью он увидел сон, где она была одета в сарафан и кокошник. Проверка подтвердила: девушка была морфов, но она, к сожалению, не захотела присоединиться к Сестричеству, очень остро отреагировав на контакт.
Вечера Леся были посвящены книгам. Сколько же он пропустил за все это время! Он поглощал как рукописи Братства, так и человеческую литературу с потрясающей скоростью, но все равно никак не мог адаптироваться в мире, где оказался, синхронизироваться с ним. Его коллеги проводили время в городе, ездили в Ташкент на выходные, заводили интрижки с женщинами, устраивали бурные вечеринки. Леся же расшевелить мог только Анджей, когда приезжал из своих бесконечных командировок, хотя даже по-восточному скромные узбечки провожали его жадными взглядами на улице. С Анджеем же они уезжали в горы, сплавлялись по рекам, жгли костры, и, постепенно, он оттаял, приучил себя к двадцатому веку: к его песням, ритмам, скорости. Они стали часто ездить в Москву, слоняться по Арбату, бродить по ВВЦ. Он ощущал себя ребенком, который видел сон про далекое прошлое, а родился только сейчас, в тысяча девятьсот семьдесят шестом и постепенно взрослеет. У него стали появляться подружки, одна, другая, третья, но ни к одной из них он не привязался, и только очень расстраивался, когда уходил от них, потому что они почти всегда устраивали дикие истерики, а по инструкции было положено менять сексуальных партнерш не реже, чем раз в три года, иначе они начинали подозревать неладное, видя, как их мужчина остается молодым, тогда как у них появляются первые морщины.
Потом им заинтересовался Грейвс, психиатр, занимающийся вопросами мозговой деятельности морфов, Лесю пришлось пройти массу исследований, которые были ему неприятны, но на которых настаивало Братство, и на три года переехать в лабораторию, забросив работу и друга. А он уже успел привыкнуть к тем возможностям, что были у любого морфа в Братстве, привыкнуть к свободе. Увы, у членов Братства не было настоящей свободы, они шли туда, куда было необходимо, и по сути каждый из них был на оперативной работе и выполнял приказы руководства.
Все это время Лесь видел во снах незнакомку, он привык к ней, как к самому себе, но он не соврал Майклу, что были и два особо ярких периода, когда видения становились особенно отчетливыми. В этот, последний, раз он уже знал, что не сможет жить, если не найдет ее. Когда высший круг принимал решение, заниматься или нет линией ее поиска через Леся, он переживал самые мучительные мгновения своей жизни. Круг не доверял ему, но Саид с его интуицией настоял на том, чтобы продолжать работу. Лесю разрешили делать то, что ему хотелось больше всего на свете – искать ту, что звала его за собой.